Из Бергамо лучами расходятся несколько автострад. На Милан, через Монцу, на Брешию, на юг — к Тревильо, на север — на Лекко, к озеру Комо. Есть еще две дороги — тоже на север — одна вдоль долины реки Брембо, другая — вдоль долины реки Серио. Ирене решила ехать вдоль Серио — она самая из всех пустынная. Этот крутой горный серпантин не очень-то любят автомобилисты. Дорога короткая, кончается в Клузоне — места тихие, они меньше привлекают миланцев и вообще туристов. А дальше по горным дорогам можно будет добраться до какого-нибудь маленького селения, передохнуть в пансионе или на пустующей сейчас лыжной базе, отдышаться и продолжать путь — до границы со Швейцарией рукой подать.
Белый фургончик следовал за машиной Ирене неотступно, держась на некотором расстоянии позади. Но когда отъехали от Бергамо подальше, фургон подошел почти вплотную, и только тут Ирене осознала грозящую опасность. Сначала фургон несколько раз сильно ударил ее машину в багажник, потом стал оттеснять на встречную полосу. По одну сторону узкой дороги стеной вздымалась гора, по другую, за белыми каменными столбиками ограждения, шел крутой откос, а внизу под ним зияла пропасть. Фургон старался прижать ее машину к столбикам — или сбросить, или подставить под первую же встречную машину. Дорога петляла все круче, что ждало за очередным поворотом — неизвестно. Начало смеркаться. Ирене была классным водителем, да и машина, которую ей подарил отец, была мощная и надежная. Ирене не теряла хладнокровия и надежды уйти от неизвестных преследователей. Дорога петляла все сильнее, но и Ирене все время петляла по дороге, не давая шоферу фургона возможности обдумать маневр. Карта начинал нервничать и торопил вцепившегося в руль Стинко. Стрелять Карте не хотелось — это должно выглядеть как дорожная авария.
Ирене уже начала отрываться от преследователей, когда на очередном вираже на нее из-за поворота выскочил большой грузовик. Белый фургон прижался к горе. Грузовик с ревом ударил машину Ирене в лоб и умчался. Машина перелетела за ограждение, перевернулась, на какое-то мгновение задержалась на откосе и сорвалась в бездну. Послышался глухой удар, и вверх взметнулись языки пламени, взвился столб черного дыма. Все было кончено.
Карта и Стинко молча стояли у обочины и смотрели, как далеко внизу пламя лижет бока машины. Рядом с горящей машиной пылали маленькие костры — догорали папки и кассеты, высыпавшиеся из коробки, вылетевшей через оторванную дверцу машины. Ненавистный Эспиноза лишился и дочери, и своего проклятого архива. Мщение Карты началось, но в душе у «старшего» не было радости. Да жаль было и архива — кто знает, наверно, он мог бы еще пригодиться и Рибейре, и ему самому.
Вперед по одной дороге
На следующий день после их дикой драки Тано, как ни в чем не бывало, свежевыбритый, аккуратно — волосок к волоску — причесанный, вошел в комнату Давиде и сказал, что готов позвонить Салимбени. Как раз истекла неделя после того, как с Салимбени говорила Феде. Давиде показал рукой на аппарат.
Тано набрал номер Салимбени.
— Я хотел бы поговорить с синьором Этторе Салимбени. Скажите только, что звонит Тано. Он поймет.
Когда секретарша передала трубку Салимбени, Тано тихим, спокойным голосом, не глядя на стоящего рядом Ликату, проговорил:
— Да, это я. Через три дня. Будь у себя на вилле в Стрезе и жди меня. Только один. Никаких споров и возражений. Да или нет.
Когда на том конце провода раздалось «да», Тано положил трубку.
Очень поздно, уже в начале ночи, Давиде услышал в комнате Тано шорох, потом его осторожные шаги по коридору. Тано определенно собирался выйти из дома. Давиде набросил куртку и покрался за ним.
Тано шел по парку в сторону ограды. То и дело он пропадал из виду в темноте среди стволов деревьев. Стараясь не отставать, Ликата шел за ним. Вынул пистолет: кто знает, что может взбрести в голову этому непредсказуемому и невероятно хитроумному человеку. Может быть, днем он звонил Салимбени лишь для отвода глаз. До конца доверять ему не приходилось.
Вдруг Ликата увидел, что Тано спокойно опускается на скамеечку под деревом, Он сидел, обхватив голову руками и глубоко задумавшись. Вокруг стояла тишина, только изредка вскрикивала какая-то ночная птица.