— Может быть, эта операция выведет на пока неизвестного нам нового главаря…
— А если не выведет? Вижу, что, в общем, вы сами еще толком ничего не знаете, — подытожила Сильвия.
В это время Ликата увидел в окно, что Салимбени и Карта вышли из банка и садятся в машину.
— Они уезжают. Можно идти в банк, — сказал Давиде.
— Очень хорошо, синьор Каридди, — довольным тоном сказал в микрофон Амидеи, — очень, очень хорошо. — И облегченно вздохнул.
Сильвия не скрывала своей досады и раздражения, что спецслужбы действуют у нее за спиной, вмешиваются в дела прокуратуры и мало того — даже Давиде темнит, что-то от нее скрывает. Ликата ввел Сильвию в комнату, где находился генерал. Когда Сильвия услышала от Амидеи, что Салимбени и Карта вели переговоры ни с кем иным, как с Тано, что сейчас он находится здесь, в этом доме, ее изумление достигло предела.
— Успокойтесь, судья, — проговорил Амидеи. — Вопрос этот согласован в самых высоких сферах, вплоть до Совета министров. Ваш начальник — генеральный прокурор — в курсе дела. Вы должны понять, что дело это очень щекотливое… Нам удалось выловить эту крупную рыбу в Африке…
— Так это ты его привез? — обратясь к Ликате, спросила Сильвия.
— Угу, — кивнул Давиде.
— Как вам удалось склонить его к сотрудничеству? Что вы ему обещали? — задала вопрос Сильвия.
— Немного снизить срок наказания, — отвечал генерал.
— Я хочу поговорить с ним, — заявила Сильвия.
— Вы должны понять, судья, — начал генерал, — ситуация весьма деликатная… можно все испортить…
— Не бойтесь, не съем я вашего Тано, — резко ответила Сильвия и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, где в одной из комнат Тано ожидал, когда его отвезут на виллу.
— Я пойду с тобой, — предложил, поднимаясь, Ликата.
— Нет, я пойду одна. Прошу никого со мной не ходить, — тоном, не терпящим возражения отвечала Сильвия.
Тано уже начинал нервничать. Он очень утомился и вызывал по внутренней связи Феде или Браччо, торопя их отвезти его к Марии.
— Я хочу скорее вернуться домой! Слышите? — кричал он.
Увидев на пороге Сильвию, Тано устало и отстраненно проговорил:
— Я знал, что мы еще встретимся…
— А я надеялась никогда в жизни тебя больше не увидеть, — сказала Сильвия.
— Я вам очень благодарен за все, что вы сделали для Марии, — произнес Тано.
— Избавь меня, пожалуйста, от своей благодарности. Ты тут не при чем. Я делала это лишь ради нее самой.
— Что вы от меня хотите? — спросил Тано. — Арестовать меня? Доставить в суд? Пожалуйста, сделайте милость. — И он протянул руки как бы для того, чтобы на него надели наручники.
— Ну, не тяните, говорите скорее.
За их разговором из соседней комнаты следил по монитору Ликата, готовый каждую минуту вмешаться.
— Ты мне не нужен, — сказала Сильвия, — меня заботит только Мария. Она и так уже дважды за тебя поплатилась. Во всем, что с ней произошло, виноват ты — ведь хотели нанести удар по тебе. Постепенно Мария начала входить в нормальную жизнь. Но только она нашла достойную работу, завела друзей, начала обретать покой, как опять появился ты. Ты — главная для нее опасность. Ты как ядовитое растение — все, к чему ты прикасаешься, гибнет…
— Да, вы правы, судья, — спокойно проговорил Тано. — Но на этот раз я не палач, а жертва.
«Ты прав, Давиде»
В тот день Сильвия осталась ночевать у Давиде в гостинице. Но прежде, чем лечь спать, между Сильвией и Давиде произошел долгий и мучительный разговор.
Сильвия стояла у окна и смотрела на улицу, отвернувшись от Давиде.
Наконец она задумчиво проговорила, словно разговаривая сама с собой:
— Как бы мне хотелось тут немножко задержаться… Пожить в гостинице, рано вставать, завтракать вон на той веранде внизу, потом гулять по улицам, затерявшись в толпе других гуляющих… Ни о чем не думать…
Давиде спросил:
— Что с тобой? Почему ты не хочешь даже смотреть на меня? Сердишься из-за этой истории с Тано?
Сильвия обернулась и заговорила, все больше горячась:
— Знаешь, ты такой же, как Тано, как те, против кого ты, как говоришь, борешься. Когда тебе связывает руки закон, мешают какие-то ограничения, правила, ты отбрасываешь их, предпочитаешь о них забыть!
— А тебе известны другие способы остановить таких людей, как Салимбени? — тоже начиная горячиться, спросил Ликата.
— Нет, других способов я не знаю. Но если для того, чтобы спасти Марию, освободить из тюрьмы Нину, надо платить ценой жизни ребенка, то лучше отступить, отказаться от борьбы.