Лоренцо обнял Мартину и, нежно целуя ее, произнес:
— Я благодарен тебе за любовь. С тобой я был счастлив. Даже в этой стране, которую я ненавижу, ты, как лучик солнца, согрела мне жизнь…
Лоренцо достал из кармана револьвер и вышел из машины.
— Нет, не уходи… Постой! — крикнула Мартина, выскакивая из машины.
Лоренцо подошел к обрыву и встал спиной к Мартине, но поднести руку с пистолетом к виску у него, видимо, не хватало решимости.
Издали послышался вой полицейской сирены.
— Иди к ним! Быстрее! — крикнул девушке Лоренцо.
— А ты?.. — растерянно спросила она.
— Я? — спросил Лоренцо. — Я — твое проигранное дело!
Поцеловав ее еще раз, Лоренцо подтолкнул Мартину в спину и произнес:
— Ну, а теперь беги!
Мартина побежала навстречу полицейской машине и, широко раскинув руки, подала знак остановиться.
Выскочивший на дорогу Ликата видел, как Рибейра садится в машину. С пистолетом наготове, Давиде, пригнувшись, осторожно приблизился. Рибейра неподвижно сидел за рулем. Когда Ликата сделал еще один шаг, раздался выстрел, и Лоренцо склонился головой на руль.
На дороге, уткнувшись в плечо обнявшей ее Сильвии, безутешно рыдала Мартина.
Опять на месте происшествия — на этот раз самоубийства — хлопотали полицейские, фотографы, эксперты, подъезжали все новые машины. Сильвия и Давиде отошли в сторонку. Накануне они виделись у вернувшейся домой из больницы Нины и разделили с ней радость возвращения Франчески. Словно продолжая начатый разговор, Ликата проговорил:
— Много лет назад, когда я жил в Штатах, мне пришлось поработать на угольных шахтах. Это был каторжный труд. Шахтеры там почти все были эмигранты из Индии. Эти индусы мне рассказали, что у них есть такой обычай: когда парень и девушка полюбят друг друга, они должны обменяться подарками, чем-то, что они сами имеют или носят, и взять в свидетели своей любви, чтоб она была вечной, луну и звезды…
— А если на небе, как сейчас, еще нет ни луны, ни звезд? — спросила, улыбаясь, Сильвия, глядя на еще светлое небо.
— Все равно, будто и звезды, и луна уже смотрят на нас, — отвечал Ликата, целуя Сильвию.
— Да, пусть они будут свидетелями нашей долгой любви, — отозвалась она.
— Сильвия, я давно хотел сказать тебе что-то важное… — сделавшись серьезным, начал Давиде.
— Да, говори, я слушаю тебя, — поторопила его Сильвия.
Но в эту минуту разговор их прервали. Подбежавший полицейский доложил:
— Только что получено сообщение: нашли машину Сантино!
— Оставайся здесь и позаботься о Мартине! — крикнул Ликата Сильвии и поспешил к машине.
— Ты же хотел мне что-то сказать? — напомнила Сильвия.
— Да, потом, потом… — ответил Давиде и включил мотор.
Последняя тайна
Когда Ликата подъехал к хижине на плоту, на берегу уже полным ходом шла работа по подъему машины Сантино, которую он, прячась, столкнул в реку. Подъемный кран поднял ее высоко в воздух, и из машины лились потоки мутной зеленоватой воды.
Давиде еле дождался, пока машину опустят на землю, и сразу бросился к ней, стал шарить рукой по сиденьям, насквозь пропитавшимся водой, покрытым слоем липкого зеленого ила. И вот в уголке, на заднем сидении, он почувствовал под ладонью продолговатый предмет. Вытащил и обтер рукой переливающийся разными цветами пластмассовый цилиндр — любимую игрушку Франчески. Ликата, затаив дыхание, начал отвинчивать у игрушки основание. Донышко легко отошло, и Давиде увидел довольно вместительное углубление и в нем — небольшой прямоугольный конверт с пачечкой фотографий. Давиде не в силах был ждать. Кое-как обтерев о куртку испачканные в иле пальцы, он тут же на берегу начал просматривать снимки. Это были фотографии из той же серии, что он уже видел дома у покойного профессора Каневари — фотографии фашистского лагеря Айгенберг и его узников.
Внимание Ликаты сразу привлекла одна фотография: скелетообразный голый труп мужчины с раскинутыми руками, на одной из которых явственно виден лагерный номер этого заключенного: А-7511134.
Ликата спрятал драгоценную находку в карман. Теперь главное — было не терять времени. Главное было — успеть!
Никуда не заезжая, Ликата отправился прямо в аэропорт Мальпенса и стал ждать ближайшего рейса на Прагу. За время ожидания он умылся, перекусил в кафе, немного отдохнул в кресле.
В Праге целью его был Архив истории Второй мировой войны — он помнил, что именно там черпал свои материалы Джордже Каневари.