Правительственный квартал Берлина находился в полосе наступления 3-й гвардейской ударной армии, но группы для розыска и захвата Гитлера были сформированы и в других армиях, штурмовавших Берлин. Одной из этих групп удалось подобраться на расстояние около пятисот метров к рейхсканцелярии еще 28 апреля и захватить пастора, направлявшегося на бракосочетание Гитлера и Евы Браун.
Кроме того, был захвачен эсэсовец из «группы Монке», охранявшей рейхсканцелярию. Из их показаний стало ясно, что Гитлер находится в Берлине, в рейхсканцелярии.
Е. М. Ржевская в своей книге [33] упорно называет контрразведчиков Клименко разведчиками и ни разу не упоминает слова «СМЕРШ». Почему?
Можно предположить следующее: книга вышла в 1961 году первым изданием. В 1956 году состоялся XX съезд КПСС, на котором были разоблачены преступления палачей из ГПУ — НКВД — МВД и НКГБ — МГБ. Критике подвергся и СМЕРШ — один из карательных органов, и, возможно, самый свирепый из них.
В условиях войны на уничтожение, которую вела Германия против СССР, трудно было ожидать от нашей контрразведки гуманного подхода.
Тем не менее, чтобы не оттолкнуть читателя, писательница или редакторы сократили слово «контрразведчики» наполовину.
Отделы СМЕРШа армии и фронта, как и Главного Управления СМЕРШа, формально были подчинены армейскому начальству — командующему армией, командующему фронтом и Верховному Главнокомандующему соответственно. В то же время они пользовались известной самостоятельностью, поскольку курировал СМЕРШ по линии ЦК Берия, а двойная подчиненность всегда создает возможность для маневра. Откуда исходила директива об организации поисков Гитлера? От Сталина? От Берии? От начальника Главного Управления СМЕРШа Абакумова?
Перед десятком людей подполковника Клименко была поставлена задача разыскать бывшего повелителя империи в огромном, раскинувшемся на девятьсот квадратных километров лабиринте дымящихся развалин, где прятались, пытались проскользнуть на Запад, стремились на Восток, разыскивали близких, радовались окончанию войны и торжествовали по случаю крушения ненавистного режима многие сотни тысяч людей — солдаты и офицеры вермахта, фольксштурмисты, беженцы, коренные берлинцы, насильно угнанные в Германию русские, украинцы, французы, поляки, чехи, словаки, югославы… Вавилонское столпотворение, растревоженный муравейник…
Поиски Гитлера «сверху» никто не координировал. Роль штаба 1-го Белорусского фронта ограничилась тем, что был издан приказ о создании комиссии судмедэкспертизы для опознания трупа Геббельса, обнаруженного 2 мая. В дальнейшем эта же комиссия проводила экспертизу и идентификацию останков Гитлера.
Поиски проводились в обстановке строжайшей секретности, непонятно чем вызванной, разве что тем, что поиски были организованы в порядке «армейской самодеятельности». Отсутствие координации, конкуренция между армиями, а также упомянутая секретность сильно осложнили поиски. Начальник охраны рейхсканцелярии и личной охраны Гитлера обергруппенфюрер СС и генерал полиции Ганс Раттенхубер был захвачен в плен на участке фронта, соседнем с полосой наступления 3-й армии. Протокол его допроса имел бы огромную ценность для подполковника Клименко и его сотрудников, но он оказался погребенным в архиве СМЕРШа наступавшей рядом армии. Та же судьба постигла протокол допроса адъютанта Гитлера Отто Гюнше и протокол допроса личного камердинера Гитлера Гейнца Линге — оба попали в плен не на том участке фронта, на каком было нужно.
Собранные воедино показания этих лиц помогли бы создать ясную и детальную картину события. Но это произошло много месяцев спустя, в СССР, когда НКВД занялось делом «Миф», а тогда, в мае 45-го, розыскникам подполковника Клименко достались крохи информации.
Немецкий рабочий принес в комендатуру случайно попавший к нему в руки дневник (см. гл. 21), потерянный рейхслейтером (руководителем нацистской партии) Мартином Борманом. В нем содержалась запись о смерти Гитлера и Евы Браун с указанием даты — 30 апреля. Книжку эту постигла та же участь — погребение в архивах СМЕРШа… Сейчас она представлена на выставке. Еще один воистину поразительный факт, о котором пишет Е. М. Ржевская: «К этому времени (к 8 мая. — Л. А.) кое-кто из начальников уже перестал испытывать интерес к выяснению обстоятельств смерти Гитлера и не слишком одобрял рвение, с которым мы добивались доказательств»…!)