27 апреля правительство Его Величества объявило во всеуслышание, что оно отказывается вести переговоры с Гиммлером. Рейхсфюрер СС представлял собой слишком одиозную фигуру. Тем не менее, во время переговоров в штабе 8-й гвардейской армии в ночь с 1 на 2 мая генерал Кребс пытался шантажировать генерала Чуйкова и маршала Соколовского тем, что, мол, переговоры Гиммлера с англичанами «далеко зашли», поэтому советской стороне следует всемерно поддержать «легитимное» (назначенное Гитлером в «политическом завещании») правительство рейхспрезидента Дёница и рейхсканцлера Геббельса, которое он, Кребс, представляет. Все шло к тому, что западные державы признают фленсбургское правительство де-факто и вступят с ним в сепаратные переговоры о капитуляции (что и произошло), а впоследствии попытаются превратить его во временную гражданскую администрацию оккупационных зон.
В этих условиях «живой» Гитлер был препятствием для признания полномочий Дёница, Геббельса и всех фленсбургских министров как в юридическом смысле (завещание фюрера вступало в силу только в случае его смерти), так и в моральнополитическом аспекте, поскольку все деятели нового немецкого правительства были связанны с ним на протяжении многих лет неразрывными узами. У Гитлера были все основания написать в «политическом завещании», что «…мой дух пребудет среди них (членов нового правительства. — Л. А.) и останется с ними».
Таким образом, у Сталина были причины отрицать факт гибели Гитлера. Однако можно утверждать, что при этом Верховный Главнокомандующий исходил не только из политической конъюнктуры, но и из личного убеждения.
В те дни в своем кремлевском кабинете Сталин обратился к генералу армии Антонову (начальнику генерального штаба) и генерал-полковнику Штеменко (его предшественнику на этом посту и начальнику оперативного управления Генштаба) со словами: «Верить сообщениям о смерти Гитлера не следует». К тому времени Верховный был уже подробно проинформирован о находке в саду имперской канцелярии. Антонов и Штеменко являлись ближайшими сотрудниками Сталина, на протяжении многих лет они пользовались его доверием, им были известны самые важные секретные сведения, от которых зависела судьба державы. Трудно предположить, что Верховный был с ними неискренним. Очевидно, Сталин действительно считал недостаточно достоверными сообщения об обнаружении останков Гитлера.
На сей раз, как убедится вскоре Читатель, интуиция Сталина оказалась безошибочной.
Глава 4. Девятое июня 1945 года. Г.К. Жуков: Гитлер жив.
Выступая перед советскими и иностранными журналистами на пресс-конференции в Берлине 9 июня 1945 г., заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г. К. Жуков заявил: «Обстановка очень загадочна. Из дневников адъютантов немецкого главнокомандующего известно, что за два дня до падения Берлина (т. е. 30 апреля 45 г. — Л. А.) Гитлер женился на киноартистке (?) Еве Браун. Опознанного трупа Гитлера мы не нашли… В самую последнюю минуту он мог улететь из Берлина, так как взлетные дорожки позволяли это сделать…»
Фактически дела обстояли так: 4 мая труп «неизвестного мужчины (предположительно Гитлера)», как сказано в акте экспертизы, был обнаружен в саду рейхсканцелярии в воронке от авиабомбы вместе с останками «предполагаемой» Евы Браун [11]. Обгоревшие трупы четы Гитлер нельзя было опознать; к тому же в тот день проводилась процедура опознания одного из двоих мертвых двойников Гитлера, обнаруженных на территории рейхсканцелярии (подробно об этом будет рассказано в гл. 26).
Поэтому командир группы розыскников подполковник Клименко приказал обнаруженные в воронке трупы вновь там закопать. Он был уверен, что мертвый двойник и есть тот, кого они ищут. Поскольку это не подтвердилось, на следующий день провели эксгумацию трупов и перевезли их в расположение СМЕРШа 3-й гвардейской армии. К тому времени контрразведчиков передислоцировали в пригород Берлина Бух.
8 мая в хирургическом полевом госпитале № 496, который был расположен в Бухе, в здании немецкой больницы, началась процедура судебно-медицинской экспертизы и идентификации останков. (Причиной, по которой возобновился интерес к захоронению в воронке на территории сада рейхсканцелярии, явились показания захваченного в плен эсэсовца Менгесхаузена из охраны ставки Гитлера. Он патрулировал коридор рейхсканцелярии, который вел на террасу (см. схему, рис. 11). С террасы Менгесхаузен наблюдал вынос тел и их «огненное погребение» в саду возле запасного выхода из бункера. Не зная о том, что тела уже обнаружены, Менгесхаузен на допросе точно указал место сожжения и место погребения.)
11
Формально Еву Браун следовало бы называть Евой Гитлер, поскольку ее брак с фюрером был зарегистрирован по всем правилам. Однако для удобства Читателя не будем нарушать традиции. Киноартисткой она никогда не была, до знакомства с Гитлером служила ассистенткой в фотоателье. Официально числилась личным секретарем Гитлера.