Дот не желала задерживаться.
— Ну-ка, сядьте спокойно, — велела она детям и сказала Ранджиту: — Хочу добраться до места как можно скорее. Видишь сувенирную лавку рядом с пристанью? Кажется, нам туда.
Она говорила о весьма обшарпанном киоске, явно не пользовавшимся большой популярностью. Несколько пожилых туристов в ярких шортах и гавайских рубахах лениво рассматривали видовые открытки и пластмассовых слоников. Но Дот Канакаратнам настояла, чтобы Ранджит затормозил около киоска.
— Это то самое место, — заверила женщина. — Друзья подъедут за нами, а ты, Ранджит, прощай, — добавила она и вдруг порывисто обняла его. — Дети будут скучать по тебе, и я тоже!
Дети один за другим обняли Ранджита. Все плакали, когда он отъезжал от киоска.
Но Ранджит, конечно, не расплакался. Он был взрослый мужчина. Да и люди на него смотрели.
Ранджит не спешил возвращаться на стройку. Теперь с ним не было четверых ребятишек, которые своим весельем скрашивали его жизнь. Поблизости располагалось четыре-пять небольших ресторанчиков и лавок быстрого питания, готовых к наплыву туристов с круизных теплоходов. Ранджит остановил машину возле одного такого не слишком непрезентабельного заведения, заказал чашку чая и стал размышлять о том, как быстро можно привязаться к детям.
А еще он вспоминал озадачившие его слова Дот. Правда же, разве не странно, что она в придачу к работе собирается получить квартиру, но при этом не знает, чем ей придется заниматься. У Ранджита даже возникли сомнения, была ли Дот с ним полностью откровенна.
Но какие могут быть причины для утаивания правды? Выйдя из ресторана, он глянул в сторону киоска, где оставил миссис Канакаратнам и детей.
Их не было.
Ранджит мысленно попрощался с ними, пожелал удачи и поехал вдоль берега. Он миновал суденышко с грузом сладко пахнущей экспортируемой корицы, стоявший неподалеку сингапурский контейнеровоз, с которого сгружали, скорее всего, автомобили, компьютеры и бытовую технику китайского производства. Потом — несколько круизных лайнеров, вблизи оказавшихся не такими уж белоснежными. Немногочисленные пассажиры, которых, видимо, не привлекали автобусные и пешеходные экскурсии на Свами-Рок и в храм, где служил отец Ранджита, бродили вдоль фальшборта на верхней палубе одного из судов. Среди них была девочка, она весело помахала Ранджиту.
Нет! Это не просто девочка. Это Бетси Канакаратнам! А к ней — по всей видимости, с намерением отругать — подбежала ее старшая сестра, Тиффани. А в нескольких метрах от них, держа за руку единственного мальчика в семействе, стоял невысокий темнокожий мужчина.
Неужели это Киртис Канакаратнам? Вряд ли кто-то другой. Тиффани окликнула мужчину, схватила сестренку за руку и повела к нему.
Мужчина задумчиво кивнул и, повернувшись, посмотрел на Ранджита, высунувшегося из окошка мини-вэна.
Нетрудно было понять его жесты. Он махнул рукой в сторону, где находилась автомобильная парковка, затем он указал на себя и на трап, спущенный на пристань. Ранджит не стал медлить. Он отвел машину на стоянку, выключил двигатель, хлопнул дверцей и побежал к трапу.
Поднимаясь на борт, он отметил, что это судно не пятидесятитысячетонный великан из тех, что совершают круизы по греческим и карибским островам. Оно было намного меньше и грязнее. Кое-где облупилась краска, и ее не мешало обновить. В конце трапа около дверцы, оборудованной устройством для считывания билетов, стоял рослый, широкоплечий чернобородый мужчина. Рядом с ним — человек, которого Ранджит принял за Джорджа Канакаратнама. Он что-то шепнул на ухо бородачу и прокричал Ранджиту:
— Сюда, сюда! Рад встрече, мистер Субраманьян. Дети так много о вас рассказывали! Мы спустимся вниз, поболтаем с Дот, и вы увидите, какая у детей каюта — только для них! Мне тут хорошо платят, и для Дот работа нашлась. Нам еще ни разу так не везло!
— Что ж, — проговорил Ранджит, — похоже, вам действительно очень повезло…
Канакаратнам не желал, чтобы его прерывали, в особенности намеками на то, что он — беглый заключенный.