Закончив игру, Саймон вырубил сотовый, но перед выключением на экране мелькнул снимок — фотография, запрограммированная к показу при включении-выключении. Глупость, конечно — хранить личный снимок на телефоне, используемом для дела, но все-таки он ее хранил. Чтобы не забывать этих лиц: Сергей с шелком соломенных волос, Лариса с белокурыми локонами — всего за месяц до ее четырехлетия.
Экран почернел. Саймон убрал мобильник в карман и нажал на газ.
Голос был женский, с сочным техасским акцентом:
— Ладно, Хоули, это можно снять.
Когда мешок сняли, Дэвид судорожно глотнул воздух — а то уже тошнило от такого долгого дыхания в черную ткань, влажную от пота. Он прищурился после темноты — флуоресцентный свет резал глаза.
Дэвид сидел за серым столом в комнате без окон с голыми стенами. Рядом с ним стоял агент Хоули, который свернул черный мешок и сунул себе в карман. Его напарники изучали «СуперПолив», методически открывая резервуары водяного автомата и заглядывая во все дыры. А напротив за столом сидело новое действующее лицо: широкоплечая, с высокой грудью женщина лет шестидесяти под впечатляющей каской платиновых волос.
— Как вы себя чувствуете, мистер Свифт? — спросила она. — Вид у вас слегка потрепанный.
Чувствовал себя Дэвид неважно. Он был испуган, растерян и до сих пор в наручниках. А сейчас плюс ко всему еще и в полном недоумении. Эта женщина совсем не была похожа на агента ФБР. В ярко-красном жакете, в свободной белой блузке, она напоминала бабушку, одетую дня игры в бинго.
— Кто вы? — спросил он.
— Люсиль, мой хороший, Люсиль Паркер. Но можете меня называть просто Люси. Меня все так зовут. — Она потянулась к графину с водой и паре стоящих на столе бумажных стаканов. — Хоули, да сними ты с мистера Свифта эти наручники.
Хоули с мрачным видом расстегнул наручники. Дэвид, потирая саднящие запястья, рассматривал Люсиль, наливающую воду в стаканы. Помада у нее была под цвет жакета. Лицо в приятных морщинах, с большим количеством смеховых складок возле глаз, на шее на цепочке с бусинами висят очки для чтения. Но еще и витой провод, уходящий за левое ухо — радионаушник, как у всех правительственных агентов.
— Я арестован? — спросил Дэвид. — Если да, то я хочу говорить с адвокатом.
— Нет, вы не арестованы, — улыбнулась Люсиль. — Извините, если мы создали у вас такое впечатление.
— Впечатление? Меня привезли сюда в наручниках и в каком-то чертовом мешке на голове!
— Я попробую объяснить, дорогой мой. Это здание из тех, что называется у нас тайной квартирой. Для приглашенных сюда людей существует стандартная процедура: раскрывать точное местоположение нельзя, потому и приходится использовать мешок.
Дэвид встал:
— Если я не арестован, то я могу уйти?
Хоули сжал ему плечо, а Люсиль, не переставая улыбаться, покачала головой:
— Боюсь, все не так просто. — Она подвинула к Дэвиду бумажный стаканчик. — Сядьте, мистер Свифт, и выпейте воды.
Рука на плече Дэвида стала тяжелее. Он понял намек и сел.
— Я доктор Свифт, — все же ответил он. — И я не хочу пить.
— Может, чего-нибудь покрепче? — Она неприятно подмигнула, будто заигрывала, потом извлекла из кармана серебряную фляжку. — Вот настоящая «белая молния» из Техаса, сто восемьдесят градусов[6] крепости. У моего друга в Лаббоке своя дистилляционная установка и специальное разрешение от АТФ, так что он закона не нарушает. По глоточку?
— Нет, спасибо.
— Да, я же и забыла. — Она сунула фляжку в карман. — Ты же это в рот не берешь. Из-за папы, если я правильно помню.
Дэвид замер. Из друзей и коллег кое-кто слышал, что он дал зарок не пить много лет назад, но почему — знала только бывшая жена и самые старые приятели. А Люсиль бросила это так, как бы ненароком.
— Что происходит? — спросил он.
— Остынь, лапушка. Все это есть в твоем деле. — Она потянулась к пухлой сумке, висевшей на спинке стула, и достала две папки — толстую и тонкую. Потом надела очки и открыла ту, что потоньше. — Так, посмотрим. Семья: отец — Джон Свифт. Профессиональный боксер с 1968 по 1974 год. Кличка: Двурукий Террорист. Смотри ты, отличный псевдоним.
Дэвид не ответил. Отец ни разу не оправдал на ринге свою кличку. Терроризировал он только своих близких.
Люсиль перешла к нижним строкам:
— Общий итог: четыре победы, шестнадцать поражений. Нанялся в «Метрополитен транзит осорити» в 1975 году водителем автобуса. Уволен после ареста за вождение в пьяном виде, 1979 год. Приговорен к трем годам в Оссининге, будучи признан виновным в хулиганстве, 1981 год. — Она закрыла досье и посмотрела Дэвиду в глаза: — Сочувствую. Нелегко вам пришлось в детстве.