Прошло не так много времени после первой муки, когда ей на смену пришла вторая. Завидев издали скопище нечисти, я готов был завопить от ужаса и предстоящей пытки. Чуть ли не со слезами я стал умолять своих спутников:
— Нет, пожалуйста, не надо туда! Прошу вас, не надо!
— Ты должен пройти через все это. Будь мужествен, молись. Такова воля Божия.
Уже вскоре я понял, что это было мытарство лжи и прочих грехов, связанных с ложью.
— Ну что, лжец, будешь отвечать за свою ложь?
— Он наш, никаких сомнений.
— Помнишь эту ложь, а эту? Помнишь, как ты подвел этого человека, а этого? Помнишь, как ты соврал из угождения своим друзьям?
— Вспоминаешь этот день?
— Не говорил ли ты этих слов, не заискивал ли перед начальником, лицемер?
— Помнишь это обещание? Оно твое, лжец. И ты не исполнил его!!! Ты пообещал и не выполнил!
— Ты помнишь этого человека? Ты оклеветал его! Своим лжесвидетельством ты испортил ему жизнь на несколько лет!
— Помнишь, как ты струсил здесь, — ты убежал, бросил своего друга в беде!
— А этот разговор ты помнишь? На тебя понадеялись, а ты всех обманул, вышел победителем и еще гордился своей ловкостью лгать другим. Ты такой же, как мы, ты один из нас!
— Пусть сам узнает, что из себя представляет. Пусть найдет себя, если сможет.
Внезапно я увидел себя в какой-то комнате с низким потолком. В центре горела одна лампочка и слабо освещала помещение, едва достигая до стен комнаты. Она была полна людей, которые шатались взад и вперед, шумели и что-то говорили между собой. Было очень душно и тесно, дышать было совершенно нечем. Повсюду царила безысходность и безнадежность. Я стоял среди всех этих незнакомцев и пытался разглядеть выход из этого жуткого места. В отчаянии, с мутнеющим с каждой секундой рассудком, я стал пробиваться среди темных фигур. Но это было не так просто. Некоторые огрызались, другие толкались, а один замахнулся и чуть было не ударил меня по лицу.
— Куда прешь, козел?! — заорал он на меня.
И тут я вдруг увидел, что это был я. У него было мое лицо. Я похлопал по плечу рядом стоящего мужчину и спросил:
— Простите, вы не знаете, как отсюда выйти?
Он повернулся ко мне, и я увидел, что и у него тоже было мое лицо. С отсутствующим взглядом и ярко выраженной апатией на унылом лице он промямлил:
— Оставьте меня в покое.
— Кто тут выход ищет? — обратился ко мне другой я. — За хорошую цену я покажу тебе, что захочешь.
— Не верь ему, лжет он все, — вмешался третий я.
— Ну дайте же поспать, — раздалось с другого конца комнаты.
— Ты чего раскис — улыбнись!
— Дайте мне спокойно умереть, — стонал кто-то еще.
Люди плакали и смеялись, молились и сквернословили, бились головой о стену и топали ногами. И у всех было мое лицо. Это были состояния, которые я переживал в жизни, и все они не были тем, чем я являлся на самом деле. Моя настоящая сущность, моя чистая Богом данная натура заблудилась где-то среди этой шумной толпы моих порочных состояний и наклонностей. Отыскать ее во всем этом многообразии моих порочных натур, было очень трудно. Каким же я был разным, сколько же я носил масок при жизни. Я даже сам не знал, кто я и какой я настоящий.
Демоны злобно шумели. Без сомнения, во многом они были правы. Но если лгать свойственно всем бесам, то тем более этим должны отличаться демоны лжи. Очень часто к правдивым свидетельствам они примешивали и свою ложь, наговаривали на меня, что решительно отвергалось Ангелами. Тем не менее, меня поразило, как они в точности знают все случаи из моей жизни и всю ложь, когда-либо сказанную мной. Случайно или в пьяном бреду сказанное слово буквально ловилось у меня с языка и вносилось в хартии.
Более того, несколько раз они пытались вменить мне в вину то, что было сказано мной во сне. Создавалось впечатление, что им было все равно, что говорить, лишь бы высказать какое-то обвинение, пусть и совершенно абсурдное или не существующее. Они цеплялись за любую возможность завладеть мной, напугать или смутить меня. Это была настоящая битва за душу! Они ревели и галдели, выпрыгивали из толпы и выкрикивали обвинения. Они даже пытались меня схватить!
Несколько раз один из них с рожей, похожей на косматое рыло муравьеда, пытался выхватить меня из ангельских рук, так что им приходилось прятать меня сзади. Это был кошмар, который невозможно передать никакими словами! И врагу не пожелаешь такое пережить.
Ангелы представили все, что у них было, покрыли грехи все, какие только смогли. Но, как и в первый раз, этого оказалось недостаточно. Демоны ликовали. Они уже праздновали победу, словно сектанты, одержавшие превосходство в словесном диспуте.
Интересно было то, что даже выражая свое бесовское ликование, они оставались непроницаемо мрачными и злыми. Они не могли радоваться так, как это делает человек, а уж тем более Ангел.
Их жуткая радость была невыносимым мучением для души и напоминала беснование умалишенного, который, издеваясь над своей жертвой, придумал новый способ пытки для нее.
— Оставьте его! — возгласили Ангелы, — он еще вернется.
— Что?! Как вернется?! Зачем же вы ему все это показываете? Для чего мы тут старались?!
— На что им Писание? Зачем им все это знать? Может, всех сюда пригласите?! Может, для всех показ устроим!
Негодованию бесов не было предела. У нас совсем не было ни времени, ни желания все это выслушивать, и мы отправились дальше.
— До чего же они свирепые, — прервал я тишину через какое-то время. За что же они так ненавидят нас?
— Только за то, что вы образ и подобие Божие и наслаждаетесь благодатью Божией, которую они не сохранили.
— А вы сохранили, — констатировал я сам для себя. Это было трудно?
— Не так сложно, но выбор должен сделать каждый. Вы тоже знаете, что отказаться от греха в первый раз не сложно. Тяжело остановиться, когда порочный навык обратился в страстное влечение. Но мы не знаем страсти. Один раз отказавшись от греха, мы по благодати Божией все более возрастаем в благости. А падшие все более укрепляются в богопротивлении. Потому и ненавидят они вас лютой ненавистью, как творение Того, с Кем они ведут непримиримую войну.
Я боялся спросить, но тем не менее решился:
— Сколько же всего мытарств? Я больше не смогу этого вынести.
— Их двадцать, и ты увидишь каждое из них.
Двадцать! От этой цифры я пришел в ужас. Двадцать ужасных ступеней, возводящих из преисподней на небо! Двадцать кругов ада, в клокочущий кошмар которых человек погружается с головой. И ведь мало кто знает на земле об этих испытаниях, ожидающих его после смерти. Пока я размышлял над своей участью и ужасался ей, мы приблизились к третьему мытарству. По тому, чего от меня требовали демоны, я понял, что это мытарство осуждения и клеветы. Они стали напоминать мне случаи, где я осуждал или оскорблял ближних, вел себя нахально и дерзко.
— Не осудил ли ты этого человека, когда он тебя оскорбил? Вспомни, что ты сказал ему в ответ, как его назвал?
— Что ты пожелал этому, не помнишь? А я напомню тебе. Не так ли ты его обозвал?
— Помнишь этот день? Ты осуждал земные власти все время, пока сидел за столом! Не было этого?
— Помнишь этого священника? Ты осудил его! За что ты его осудил? Помнишь? За походку! А этого за усы и бороду! А этого за гнусавый голос. Ты помнишь его имя? А мы помним!
— Сколько ты держал обиду на этого человека? Помнишь? Десять лет ты считал его своим врагом! Ты отвергал всякие попытки к примирению.
— Не скажешь нам, как зовут эту старуху, которой ты повесил на спину листок с надписью? И что же там было написано?! Напомни-ка нам!
— Ты помнишь этого человека? Когда он открыл тебе свое воровство, что ты ему сказал? Помнишь? Правильно, ты сказал, а кто сейчас не ворует?
— Точно, кто сейчас не ворует!