Анна Фурман
Последняя трапеза
Вера плохо спала. На календаре суббота, но она не могла валяться в теплой постели до обеда, как раньше. Тем более сегодня день рожденье мужа. Она решительно откинула одеяло, а покрывшись гусиной кожей, медленно сползла с кровати. Ссутулившись, почти замирающими шагами, Вера беззвучно перенеслась в ванную.
Вернулась она в бордовом халате и с большой синей лейкой. В их двухкомнатной квартире росли только суккуленты – алоэ, хавортия и каланхоэ. И только в спальне – на подоконнике и дубовом комоде. Несмотря на то, что собратья кактусов давно обмякли, каждый день на протяжении двух месяцев они получали обильную порцию воды. Зеленая поникшая масса в горшках придавала спальне дополнительную нотку унылости.
Вера заправила постель и отнесла мужу завтрак – миску овсянки.
Должно быть, Вера сегодня особенно медлила, так как муж нетерпеливо бросился к еде, оцарапав ее руку ногтем. Вера не подала виду, скороговоркой произнесла поздравления и привычным движением защелкнула замок.
Мужу стукнуло тридцать восемь.
Никто не ждал, что она устроит праздник. В том числе сама Вера. Но сейчас ей показалось правильным – пригласить нескольких друзей Игоря. Последний раз.
Она обработала царапину на кисти руки и наклеила пластырь; переоделась в легкое черное платье с длинным рукавом, достала из коробки черные блестящие туфли и привела в порядок короткие черные волосы. Достала из косметички красную помаду, но повертев в руках, отложила.
Приглашала Вера по телефону: медленно, будто ватными пальцами, крутила целое утро пожелтевший телефонный диск, ждала, когда писклявые гудки прервутся знакомыми голосами и тихо и вкрадчиво интересовалась, не посчитают ли они возможным прийти в шесть по их старому адресу. В основном, приходилось слышать отказы, которые она, впрочем, вначале переносила стойко и даже смиренно. Иной раз и с облегчением.
– Шевелев у аппарата, – прозвучал голос лучшего друга мужа, и она представила, как он проводит рукой по темным густым волосам, как бы зачесывая вверх, а потом поправляет горловину черный водолазки.
– Володя? – она сделала небольшую паузу и вздохнула, – Говорит Вера. Андреева.
На маленьком столике рядом с телефоном стояла высокая хрустальная ваза с некогда желтыми хризантемами. Вера посмотрела на нечеткое бледное отражение с впалыми щеками, тряхнула головой – блестящие пряди оживились, вспорхнули вверх, а затем, мертвым грузом, повисли и отражение снова застыло.
– Верочка! – его голос прозвучал радостно, – Как ты? Как пожи… – он осёкся; она закусила губу и втянула голову, понурое, вытянутое по форме вазы, лицо уставилось на нее бессильным стеклянным взглядом. – Прости. – Володя понизил голос. – Никак не привыкну. Как он?
– По-прежнему, – ответила она, пытаясь отвести взгляд в сторону, но все равно возвращаясь к вазе.
– У него же сегодня? – догадался Володя.
– Да. Ты придешь? – Вера покосилась на сухие полуопавшие хризантемы, чьи головы смиренно повисли – «нужно выкинуть».
– Во сколько?
– В шесть, – вырвалось из ее уст и она выпустила трубку – «лучше не знать, чем снова услышать нет».
Вера надеялась, что Игорь с Володей не просто так звались лучшими друзьями. Но сомнение, словно маленькая чернильная клякса, расползалось, пожирая правильные слова, уступая неправильным: «А если не придет?». Вере хотелось прогнать эту мысль. Стереть из сознания. Ее грудь поднималась и опускалась, предвещая срыв. Она зажала рот рукой.
Справившись с собой, Вера набрала полные легкие воздуха и подошла к круглому столику в центре комнаты. На бежевой скатерти возвышались бутылка виски и стакан из мутного стекла. Дрожащей рукой она плеснула жидкость, цвета их комода из спальни, и поднесла к губам. Вера ощутила успокаивающее тепло в гортани, а потом желудке. Хотя алкоголь позволил немного расслабиться, она вздрогнула, едва раздалась телефонная трель. Вера отставила стакан, посмотрев мельком сквозь металлическую решетку и вернулась к телефону, чтобы довести начатое до конца.
– Володя?
– Нет, Веруся. Это Рита, – прозвучал виноватый голос. – Я… не знаю вовремя ли. Да и до праздника ли. Игорюша… – она по-особому произнесла имя брата, не как обычно «Игорь».
– Нет что ты. Приходи. Приходите сегодня в шесть, – почти умоляюще прошептала Вера.
– Мы будем, – подтвердила Рита, и тишину сменили гудки.
Под привычный рев и завывания Вера накрывала на стол. Она сразу убрала бутылку со стола в буфет, прежде наполнив стакан до краев и осушив. Достала большие белые тарелки с золотой каемкой и их копии чуть меньшего размера. Принесла столовое серебро, белые салфетки с вышитым на них незатейливым орнаментом, бутылку шампанского и бокалы. Теперь единственное, что намекало на подобие какого-то праздника, был накрытый стол.