- Степан оставался на ночевку. Была у него палатка, спальник, рюкзак с бельем, рубашками и прочим - точно сказать не могу. Рюкзака и спальника нет. Куртка была стеганая, теплая, защитного цвета, дождевик - тоже пропали. А вот полуботинки старые, в которые Степан переобувался к вечеру в сухую погоду, снимая сапоги, - остались.
- Топор завхоза исчез, - напомнил один из геологов.
- Да, топор, - повторил Седых. - Топор у него был хороший, нож охотничий, а ружье, можно сказать, ценное. Пожалуй, одно богатство и было у него - двустволка. Этого ничего не осталось.
- И все же, - Седых задумчиво покачал головой, - не может быть, чтоб Степан...
Один из геологов, хлопнув по колену рукой, высказался:
- И я не верю! Степан Нефедова от всех отличал. Помните, - обратился он к товарищам, - Олег в маршруте ногу до крови стер? Степан ему сам подорожник прикладывал, нянчился. И беседовали они часто о чем-то. Только о чем? Эх, кабы знать теперь!
Геологи наперебой стали вспоминать случаи, когда Степан помогал Олегу. Выяснилось, что этих двух совсем разной судьбы людей связывала не то чтобы дружба, но взаимная симпатия какая-то, даже нежность.
Месяц таежного тесного общения раскрывает характер людей. Сейчас в непринужденной беседе Колбин узнал о Степане многое.
Степан Горбун никогда не говорил о своей судимости и времени, проведенном в местах лишения свободы. Стыдился. Только однажды на вопрос начальника партии ответил, что преступление совершил "по ревности".
Геологи уважали его за обстоятельность, исполнительность. Партия маленькая, поварихи у них не было. Кулинарил, как мог, Степан. В поле какое меню - тушенка да макароны. Но завхоз старался для ребят, сил своих не жалел. Рыбу ловил, собирал щавель. И все молчал, говорил мало. Совсем не такую фигуру представлял себе Колбин, направляясь к геологам. Конечно, вопросы и тогда были, но сейчас их стало побольше.
Договорились, что наутро Седых выделит двух человек, которые помогут Колбину в его работе.
- Нужно тщательно искать следы Степана. Не стал ли он жертвой неизвестного преступника? - Колбин посетовал про себя, что сибирские расстояния не дают возможности постоянной связи с членами следственно-оперативной группы, ведущими розыск в других направлениях. Прошедший день мог принести какие-то новые результаты, о которых он не знал.
8.
Иван Николаев пришел в милицию после окончания университета и уже пятый год работал следователем, а затем старшим следователем областного управления. Родом он из Забайкалья, коренной сибиряк, хотя прадеды его были выходцами с Дона. До сих пор забайкальцев "чалдонами" дразнят. Еще учась в университете, Николаев поинтересовался происхождением этого слова у студентов-филологов, вечно носившихся с сибирским фольклором, песнями, сказками. Студенты разъяснили ему, что "чалдон" - упрощенное от "человек с Дона". Донские казаки-переселенцы в поисках лучшей доли когда-то осели в Сибири, по берегам Байкала, сроднились со старожилами, так и появились "чалдоны" - сильный, выносливый и красивый народ.
Может, и путали что студенты-филологи, но Николаев был истинным сибиряком. Темно-русая кудрявая голова, широкие скулы, серые глаза. Несмотря на голодное послевоенное детство, вырос он здоровым, сильным и стройным. Застенчивость, сибирская молчаливость, искренний интерес к людям неизменно привлекали к нему окружающих.
В работе он был скрупулезным и дотошным, любил выяснить все досконально, до мелочей. Эти свойства характера помогали ему в расследовании самых сложных дел.
Сибирские огромные стройки привлекали не только энтузиастов. К сожалению, появлялась и пена людская, которую приходилось удалять.
Так было, к примеру, на строительстве Братской ГЭС, где несколько хулиганов учинили кровопролитие. Тогда Николаев упорно и долго работал над делом, преступление было раскрыто. Милицейский труд не был забыт, и по окончании строительства вместе со строителями наградили за помощь стройке группу сотрудников милиции.
Николаев стал почетным строителем Братской ГЭС.
Поручая Николаеву сложные дела, начальство уверено было, что он докопается до сути.
Вот и сейчас он будет расследовать убийство. Этот случай особый, и прокурор включил его в следственно-оперативную группу. В интересах дела.
Майор Серов вошел в кабинет, который временно занимал Николаев. Вместе с ним был высокий загорелый парень с рюкзаком в руках.
- Вот, - сказал Серов, - от Балуткина товарищ. Мы прямо к тебе, Иван Александрович. - И обратился к пришедшему: - Давай рассказывай, что знаешь.
Тот поставил рюкзак на пол.
- Так я что знаю? Михалыч сказал, он все вам по телефону обскажет. А я, значит, должен лично в руки вам, товарищ майор, это передать. - Парень кивнул на рюкзак.
- На чем добрался, - спросил Серов парня, - и как обратно думаешь?
- Михалыч с бригадиром договорился, до свету подняли шофера. Меня повез, и в "Сельхозтехнику" ему наряд был. Сейчас он туда поехал, в "Сельхозтехнику", а за мной заедет, как управится.
- Сколько тебе, Иван Александрович, времени надо, чтобы с этим ознакомиться?
Николаев пожал плечами:
- Надо посмотреть вначале, что там. Спешить во всяком случае сейчас недопустимо. Первые улики к нам прибыли. Через полчасика я сориентируюсь.
- А тебе, парень, - Серов обратился к посыльному, - спасибо за службу. Отдыхай пока, жди своего товарища.
- Да чего уж, - смутился тот. - Раз Михалыч просит - сделаем. Всего вам! - попрощался он и вышел.
А Серов уже нетерпеливо поглядывал на рюкзак.
Официально руководил расследованием Николаев, начальник районного отдела обязан был лишь оказывать ему всяческое содействие. Но Серов не мог оставаться в стороне. На территории района, где служил он уже около десяти лет, ничего подобного этому убийству ранее не случалось. Майор понимал, что его опыт, знание района и людей пригодятся группе, и поэтому не ждал, когда его попросят, а сам предлагал свою помощь.
Добросовестный Балуткин, несмотря на спешку, бережно упаковал свои "трофеи". В рюкзаке оказался брезентовый мешок, завязанный тесьмой, которая была скреплена сургучной нашлепкой.