С того несчастного случая, отца как подменили. Он собрал экстренное собрание всех семей и стал продвигать идею о захвате власти, так как жить нам спокойно не дают. Даже король, который эксплуатировал наши семьи все время сует свой нос, куда не следует. Могло ли желание отца избавиться от навязчивого контроля короля послужить уничтожением семьи? Очень надеюсь, что нет.
И все же. Кто мог быть причастен к смерти моей семьи? Я пока не знаю, но обязательно это выясню. Король? Ему не выгодно избавляться от поставщиков столь ценных артефактов. Но вдруг у него с моим отцом возник конфликт интересов или это было что-то личное? Тогда нельзя исключать и его.
Следующая в списке подозреваемых — Сильвия. Брокс могла устранить родителей, чтобы добраться до меня. Став моим опекуном она с легкостью могла выдать меня замуж за своего сыночка, чтобы озолотиться. Ей не повезло. Я вернулась домой уже совершеннолетняя и женщина потеряла надо мной свою власть.
Следующим в списке идет некий герцог Вальм, который наравне с Сильвией пытался взять надо мной опеку. Кто такой? И что его связывает с моей семьей? Обязательно надо выяснить. Вполне вероятно, что когда станет известно о моем возвращении, он появится на пороге моего дома. Тогда узнать о нем будет проще, но не стоит доводить до крайности. Это может сулить большими проблемами.
За три года моего отсутствия кабинет отца пришел в уныние. Путина в углах комнаты с огромными жирными черными пауками, которые откровенно мне подмигивали, передергивая своими лапками. Толстый слой пыли на всех поверхностях. Даже бежевый ковер, который всегда был светлым пятном в комнате и оттенял на себя внимание, сейчас напоминал грязную тряпочку, место которой на помойке или в грязном ведре рядом со шваброй.
Несколько пассов рукой и кабинет преображается. Спасибо учителю Лорейн, которая ежедневно вдалбливала в меня азы бытовой магии, которая, как я считала ранее, аристократке совсем не нужна. А оказывается нужна и еще как!
В кабинете за столько лет ничего не изменилось. Огромный письменный стол с толстыми журналами учета. Шкаф с разными книгами и документами. Некоторые книги были в единственном экземпляре — наследство предков. На самой верхней полке стояла фигура из дерева, вырезанная Стивом. То ли волк, то ли лошадь. Так сразу и не поймешь. Брату было четыре года, когда он, возомнив себя великим резчиком по дереву, создал множество шедевров и подарил их членам своей семьи. Мне досталась лисица. Правда фигурка размером с ладонь мало на нее походила, но это было и не важно. Главное внимание младшего, что вкладывал душу в каждую свою работу.
Ностальгия кольцом сдавила грудь и мне ничего не остается, как отмахнуться от воспоминаний.
Потерла ладонями щеки.
Глаза периодически косились на такой манящий диван. Тканевый диван болотного цвета с подушкой и, накинутым поверх пледом, на котором часто отдыхал папа или сидела мама, когда отец был погружен в свою работу.
Ужасно хотелось спать. И я сдалась. Упала на диван, развеяла светляков, которые все это время освещали мне темные коридоры и кабинет, и сразу погрузилась в сон. Ну не робот я.
Не знаю сколько я проспала. В кабинете не было окон, поэтому мне было сложно вот так сразу сказать день сейчас или ночь. Но то, что я все это время пролежала в одной позе неоспоримо. Все тело затекло. Пришлось сползать с дивана, как старая бабка, кряхтя и ругаясь. Светляков смогла создать только со второго раза. Конечности онемели и совсем не желали слушаться свою хозяйку.
Потерла глаза, несколько раз потянулась. Не помогло. Пришлось выполнить комплекс упражнений, чтобы разогреть мышцы. Когда я стала чувствовать себя более менее живой, на дикий голод и жажду я старалась не обращать внимание, принялась за работу — активацию артефакта «Сердце замка».
У отца где-то был канцелярский нож. Им он вскрывал письма. Иногда резал документы, когда был не в духе. Пару раз бросал в картину с изображением его величества. На Горье Мудром до сих пор остались следы папиного гнева. Поделом ему. Жаль, что это картинка.
Нож нашелся в первом ящике стола. Под ковром в середине комнаты были скрыты родовой символ (Буква «В» с завитушками) и несколько рун вокруг. Символы были вырезаны острым предметом прямо в полу.
Все нужное было найдено и теперь можно было приступать к самой неприятной части. Ненавижу ритуалы на крови. Вечно себя резать приходится. А это больно!
Порезанную ладонь вытягиваю над символами прямо над буквой «В». Несколько раз сжимаю и разжимаю ладонь. Кровь тоненьким ручейком стекала по руке, алые капли медленно падали на рисунок, заполняя его. Я заряжала кровь своей энергией, своей магией, магией множества поколений, что течет во мне с самого рождения. Надеюсь, этого хватит. Я и так вымотанная голодом и жаждой и сцедить с себя пол-литра крови точно не смогу.
Несколько минут ничего не происходило, и я начинала сомневаться в своих действиях. Может, дом больше мне не принадлежит, а в потайные комнаты не смогли пробраться только из-за магии крови? Или слишком мало крови и придется еще не один раз кромсать себя. Может лучше сразу вены порезать, чтобы кровушки хватило?
Но мои сомнения сразу развеиваются, когда рисунок вспыхивает красным пламенем и тут же потухает. Воздух в помещении становится тяжелым. Предметы на рабочем столе нервно подрагивают. В ушах появляется гул. Громкий хлопок и яркая вспышка, заставляют меня зажмурить глаза и вжать голову в плечи. Меня обволакивает теплом, оно пробирается сквозь поры, скользит по клеточкам тела подобно магии, что недавно наполняла меня. Порез на ладони заживает без моего вмешательства. Аккуратное касание на запястье, будто кто-то держит. Но я не могу увидеть кто. Для этого мне придется раскрыть глаза, но от волнения, переполняющего меня, не могу.
— Получилось. — Шепчу одними губами и глупо улыбаюсь.
Я больше не одна.
— Лизи. Лизи, детка, это ты?
Слышу родной голос, что когда-то читал мне сказки на ночь, отчитывал за плохое поведение и давал советы, ненужные советы, распахиваю глаза.
Напротив меня стоял широкоплечий мужчина в старинном синем камзоле с серебряной вышивкой на плотной ткани и с озорной улыбкой на тонких губах. Светлые волосы, собраны в высокий хвост и перевязаны черной лентой. Длинный нос немного приплюснутый на кончике, густые светлые брови. Зеленые глаза, наполненные нежностью и беспокойством. Некоторое время мы рассматривали друг друга, как два незнакомца впервые встретившиеся на улице города.
— Оливер. — С облегчением выдыхаю и бросаюсь в объятья единственного родственника, который и есть тот самый знаменитый артефакт «Сердце замка».
Душа, запечатленная в золотой хрусталь после смерти тела, закрепленная кровной клятвой с потусторонней сущностью, ставшая артефактом. Знаменитая легенда, которую знает каждый младенец, повествует не всю историю. Остальная часть закрыта под семью замками и хранится у потомков первооткрывателей.
Оливер был как наседка. Всегда оберегал своих потомков, передавал знания, обучал и просто любил нас. Оберегал… До того злополучного дня, когда я за несколько минут лишилась всех, кто мне дорог.
— Но, но, но. Малышка. Я рядом. — Пальцы с грубой кожей успокаивающе погладили по спине, зацепив ткань рубашки и оставив на ней несколько зацепок.
Прадед отцепил меня от себя и жадно всматривался в каждую черточку. Хмуриться, а потом так искренне улыбнулся, что мое сердце не выдержало и сжалось в болезненном спазме. Глаза наполнились предательской влагой. Слезы покатились по щекам, оставляя после себя соленые дорожки. Я не хотела плакать. Мне нельзя раскисать. Но рядом с Оливером я вновь чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой.