В то памятное майское утро молодые лейтенанты во главе с командованием училища — генералами и офицерами, одетыми в парадную форму, — ведь это был праздник для всего училища — отправились на Красную площадь, к Ленину.
Немного статистики. Когда дивизион, о котором идет речь, только сформировали, в нем среди курсантов было три кандидата в члены партии, остальные комсомольцы. Сейчас, накануне выпуска молодых офицеров, партийная организация дивизиона вобрала в себя почти всех курсантов. Люди выросли идейно, впитали в себя великие заветы Ильича. В училище формировались не только знающие и умелые командиры, но и убежденные коммунисты — носители передового марксистско-ленинского мировоззрения.
Свой путь в большую жизнь, свою службу по охране границ они начинали с Красной площади, возложив венки у входа в Мавзолей. Торжественно сошли по ступеням вниз, и это была молчаливая клятва верности делу Ленина, Отчизне!
И еще — мраморная площадка у Кремлевской стены в Александровском саду. Цветы Неизвестному солдату, у могилы которого горит Вечный огонь, — благодарный поклон героям, отдавшим свою жизнь за свободу Родины, — великой Советской Родины, границы которой предстояло теперь охранять им, молодым лейтенантам в зеленых фуражках.
Навсегда, в этом нет сомнений, останется в их сердцах тот день. И яркое солнце, и Мавзолей, и улыбающаяся Москва, и последние напутствия своих офицеров и генералов, и медь оркестра на плацу и в зале, где они впервые танцевали в лейтенантских погонах.
Две звездочки на погонах — это совсем не просто. И это только начало жизни советского командира-пограничника, у которого не бывает простых и легких дорог. А есть только один путь — славный путь!
ДВЕ ГЛАВЫ ИЗ БИОГРАФИИ
НА ТОЙ СТОРОНЕ
В донесениях своему командованию гитлеровские коменданты и гарнизонные начальники по-разному докладывали о силах неуловимого отряда. Некоторые называли его батальоном, другие — полком, а были и такие, которые считали, что в тылу у них действует по меньшей мере дивизия. Одни указывали, что подразделение партизанское, другие, что имеют дело с крупной частью регулярных советских войск, сброшенной на парашютах…
Доказать что-либо было невозможно: ни разу за много месяцев ни карателям, ни службе гестапо, ни полицаям не удалось захватить хотя бы одного человека, имеющего отношение к этой таинственной и бесстрашной советской части. Она появлялась то в одной, то в другой областях Украины, стремительно совершала дерзкие налеты и исчезала. И там, где она побывала, гитлеровцам плохо спалось, а местные силы сопротивления становились активней, поднимали голову подпольные группы народных мстителей.
Когда возник и как появился этот отряд в тылу врага, сколько бойцов и в какое время было в нем, какие стояли задачи, достоверно мог рассказать лишь один коренастый, крепкий и внешне очень спокойный человек — Евгений Иванович Мирковский. Уж он-то хорошо помнил, как все это началось.
Капитан Мирковский был чекистом-пограничником.
А началось это так…
Весной 1941 года капитана Евгения Ивановича Мирковского направили учиться в Москву с румынской границы, где он служил в штабе пограничного отряда. Приехал в столицу, оформил документы. И тут случилось то, что нарушило не только его планы, но исковеркало жизнь и судьбы многих миллионов советских людей, заставило их взять в руки оружие…
Война!..
Для Евгения Ивановича это был двойной удар судьбы: он не находил себе места от мыслей, что в такую суровую для Родины минуту оказался вдруг в тылу. А еще — он потерял связь с семьей. В отряде, где он служил, остались жена Соня и трое ребятишек мал мала меньше. Когда уезжал в Москву, договорились, что, как только он устроится, вызовет их к себе. И теперь они без него у самой границы… Единственная надежда была на сослуживцев, на то, что они помогут его семье выбраться. Иначе беда. Фашисты не преминут расправиться с семьей офицера-пограничника.
Просил руководство курсов выяснить что-либо. Обещали помочь, отправили запросы. А ему было сказано, как и многим другим: «Учитесь, сейчас это особенно важно. Учите немецкий язык». Мирковский рос в Белоруссии и служил на западной границе, поэтому сумел изучить польский, немного литовский и давно уже штудировал немецкий. Теперь же, как ни муторно было на душе, находил в себе силы снова зубрить этот язык. Сводки с войны приходили неутешительные, и большинство слушателей-офицеров писали рапорт за рапортом с просьбой послать на фронт. Но ответ был, как правило, один и тот же: «Учитесь. И до вас дойдет очередь».