На стене раздалось возмущенное и испуганное одновременно шуршание голосов. Чуткий слух Менгу выделил голос хана:
- Берикей! Дай самострел!
"Что такое самострел? - подумал Менгу, наткнувшись на незнакомое слово. Что бы это ни было, оно может быть опасным".
- Уходи! - Человек в серо-синей одежде вновь показался высоко над головой степного сотника. Его руки сжимали незнакомое Менгу приспособление - на узком деревянном ложе было укреплено некое подобие небольшого, словно детского, лука. Такими игрушками развлекаются малыши в предгорных кюрийенах, играя в охотников. Детские стрелы могут сильно ушибить кролика или щенка степной собаки, но никак не убить - чего же бояться человеку?
- Видишь дым? - Менгу едва сдерживал смех. Угрожать ему маленькой игрушкой? Саккаремцы безумны! Сотник чуть развернулся в седле и вытянул руку к полуночному восходу. Там догорала деревня, в которой он взял рабов. - Хочешь, чтобы твой улус превратился в пепел? Хочешь, чтобы твои соплеменники умерли? Открой ворота!..
Чик! С-с-с...
Хан Шехдада ответил не словами, а выстрелом. Менгу показалось, будто щелкнула сухая ветка в костре, а потом раздалось шипение искры, взлетающей над пламенем в ночное небо. Искра оказалась очень горячей - будто обугленной палкой ткнули в левую руку рядом с плечом.
Стрела - короткий болт с древком из неизвестного Менгу черного дерева и четырехгранным, очень тяжелым наконечником - разорвала кожу и часть мышцы на плече, пролетела дальше, ударившись о круп лошадки, вошла в ее плоть и там застряла до половины. Лошадь, тонко завизжав, поднялась на дыбы, и Менгу едва сумел ее сдержать. Он плохо понимал, что произошло. По руке течет кровь, всегда послушный и даже в чем-то робкий скакун беснуется, будто демон, живущий в пещерах Полуденных гор, а...
А наверху, на стене, смеются. Так, будто увидели забавного сумасшедшего или удивительного урода из отверженных, которые слоняются по Степи, добывая пропитание у людей, которым показывают свои извращенные природой члены.
"С-смеетесь?.. - зашипел Менгу, не открывая, однако, рта. Ярость, сдержанная в словах, явственно проявилась в его мыслях. - Назад! К своим! Танхой присоветует, что делать... Пусть они не слушали меня, но не слушать хагана..."
Лошадь почти не повиновалась и сильно хромала, двигаясь обратно к сотне, выстроившейся полумесяцем. Менгу ощущал, как у кобылки утяжелилось дыхание, и видел, как на гладкой, темной шее выступила грязная пена. Она пала, не дойдя двадцати шагов до Танхоя, сидевшего на своем скакуне, будто бесчувственный идол, вырезаемый из дерева закатными мергей-тами.
Менгу увидел, как пыль, окружавшая дорогу, рванулась к нему, правую ногу едва не придавило тушей лошади, но сотник успел соскочить и откатиться в сторону.
Танхой быстро сошел с седла и подбежал к своему командиру. За ним следовали несколько нукеров.
- Рана не опасна, - бормотал пятидесятник, с не присущей его небольшому росту силой поднимая на ноги высокого и широкоплечего Менгу. - Помазать жиром, перетянуть тонким войлоком...
- Лошадь! - рыкнул Менгу, оглядываясь. Несчастная животина уже издыхала.
- В Сейтат-улусе выберешь себе самую лучшую, сотник, - уверенно пообещал Танхой. - Пока забирай мою.
- Бейте их стрелами, - приказал Менгу, зло высматривая на стене приметный синий тюрбан хана. - Всех, кого увидите. Только человека в синем чапане не трогать.
- Вряд ли получится, - как всегда, спокойно ответил пятидесятник. - Люди направляют стрелы только до момента, когда они срываются с тетивы. Потом стрела в руках Заоблачных. Куда они ее направят - туда и попадет.
- Хан Сейтат-улуса принадлежит только твоему сотнику, - прошипел, зажимая ладонью раненое плечо, Менгу. - Я убью его сам!
Танхой чуть поклонился и холодно посмотрел на десятников. Не нужно было слов. Короткие команды - и разбившаяся на небольшие отряды сотня рванулась к стенам Шехдада, поднимая над головами тугие степные луки. Воины держались не руками - бедра и голени плотно охватили бока коней, удерживая всадника в седле.
Черный жалящий рой поднялся в небо.
Каждая стрела мергейта найдет свою жертву.
Ближе к вечеру Менгу был готов своей рукой зарезать самого лучшего барана для Заоблачных духов и окропить жертвенной кровью Землю-Мать за то, что они даровали в помощники неопытному сотнику Танхоя. Последний - всегда, впрочем, советовавшийся с Менгу, будто испрашивая его согласия, - негласно принял на себя командование боем.
Танхой отослал нескольких нукеров, приказав оглядеть стену Шехдада со всех сторон, попробовать пересчитать врага, оборонявшего вал, и постараться найти уязвимые места в укреплении. Шесть десятков конных мергейтов в это время крутились на своих лошадях под надвратной башней, выпускали одну-две стрелы и мгновенно откатывались в сторону. Хан Шехдада уже нес потери - Менгу различал сдавленные и приглушенные горячим воздухом вскрики, доносившиеся со стен, а однажды увидел, как неизвестный пожилой человек в белом чапане, неосторожно показавшийся из-за зубца, получил стрелу в горло и, потеряв равновесие, упал со стены наружу. Один из нукеров сумел подцепить тело петлей аркана и приволок его к стоящему в отдалении командиру.
Менгу не беспокоила боль в разорванном тяжелой стрелой (он потом вынул ее из крупа коня и спрятал в седельную суму - на память о первой ране) плече. Его полностью захватил боевой азарт, чувство новое и радостное. Однако мысль о том, что приказ хагана взять городок до заката может быть не выполнен, ничуть не радовала. Еще какое-то время можно будет стрелять по стенам, бесполезно теряя стрелы, а потом? Сколь бы ни были старыми и рассохшимися ворота, даже сотне мергейтов их не выбить, а уж тем более невозможно подняться на такие высокие стены.
- Посмотри, Менгу-батор! - Нукер сорвал петлю с ноги мертвого старца, одетого в белое. - Наверное, это какой-то хан?..
- Езжай, - шевельнул рукой пятидесятник, отсылая конника, и посмотрел на Менгу. В его взгляде сквозил испуг.
- Что случилось? - Менгу наклонил голову, рассматривая труп в вымазанной пылью белой с серебром одежде и с торчащей над кадыком стрелой. Обычный старик. Похоже, родич хана или его приближенный. Голова выбрита наголо - это стало видно после того, как слетел тюрбан. Нукеру, убившему этого человека, надо будет сделать подарок из личной добычи сотника - меткий выстрел...