— Я их ждала, — сказала она. — Как ждала! Вся команда свидетель. Торт сделала со словами «Добро пожаловать» по самой середине… В холодильнике стоит. Каравай был, ты сама видела. Соль на верхушке. Ты же знаешь, я перегрузок совершенно не выношу, а пока тормозили, из камбуза не вылезала фактически, даже Гришку моего отключила. Все сама. Правда, Кирочка Ткаченко немного помогала, она это любит. Потом вышла к тамбуру, а как увидела — каравай Кирочке, а сама сюда. Плохо мне, просто не могу. Такое впечатление, словно в детстве снились, в кошмаре.
— А вы их разве на Земле не видали? — удивилась Снежина.
— Там у нас, на базе, другие были, двигатели монтировали. Милые такие, с тремя ногами, аккуратные, глазастые. А этих я как увидела — каравай Кирочке сунула и бежать. Даже стыдно, но ничего с собой поделать не смогла. Ой, идет…
Тетя Миля непроизвольно зажмурилась. Вцепилась пальцами в край стола — даже суставы побелели.
Снежина обернулась. Мимо открытой двери прошла хвостатая жаба. У жабы были длинные тонкие руки. Она жестикулировала ими, объясняя что-то семенившему рядом Малышу.
— Ты иди, — сказала тетя Миля тихо, не открывая глаз. — Мне самой стыдно, ты не думай. Только пирожок сверху возьми, из белой кастрюли. С рисом и яйцами.
Снежина вздохнула, мотнула головой, рассыпав по плечам чудесные волосы, открыла шкаф и взяла из белой кастрюли пирожок.
— Это очень крупные ученые, — сказала она.
— Я знаю, — согласилась тетя Миля. — Во мне животный атавизм пробудился.
— Вы к ним обязательно привыкнете, — утешила ее Снежина. — Можно еще один пирожок?
— Возьми. Только один. Скоро обед. В буфетную заглянул Христо.
— Извините, — сказал он. — Снежина за схемой пошла, а я жду. Извините. — У Христо печальные карие глаза и подвижные брови, движущиеся в такт губам. — Извините, — сказал он еще раз.
— Мы пошли. — Снежина отломила практиканту половинку пирожка. — Все будет хорошо.
В коридоре Снежина вспомнила, что хотела пить, но возвращаться не стала.
4
В два тридцать громыхнул гонг. Загребин купил его в Рангуне, когда был в отпуске. Такого гонга не было больше ни на одном корабле. С боков его поддерживали хоботами слоны из тикового дерева. В гонг любили бить роботы. Даже чаще, чем нужно.
Снежина подошла к зеркалу. Зеркало у нее в каюте было похоже на грушу или на голову императора Франции Луи-Филиппа, каким его рисовал Домье. Зеркало придумал какой-то умник из Института интерьеров. Снежина предпочла бы самое обычное, круглое или четырехугольное.
Снежина поглядела в зеркало и понравилась себе. Она не была самовлюбленной. Просто Снежина была настолько красива, что даже сама это признавала. Причесываясь, она вдруг улыбнулась. «А ведь и мы им не нравимся, — подумала она. — И я тоже для них уродлива».
Вошла Кирочка Ткаченко. Кирочка ниже Снежины на две головы, беленькая и почти прозрачная. На медкомиссии она тратит втрое больше времени, чем любой космонавт. Врачи не могут поверить, что она здорова, настолько здорова, чтобы работать третьим механиком на «Сегеже».
— Идешь обедать, Снежка? — спросила она.
— Иду. Сейчас. Заколоть волосы или так?
— Так, — сказала Кирочка. — А я одна боюсь в кают-компанию идти. Вдруг они уже все за столом сидят, я вхожу, а мастер скажет: «Вот наш третий механик, Вы не думайте, что раз она у нас такая маленькая и тоненькая…» Ну знаешь, как он всегда гостям говорит.
— Чепуха, — сказала Снежина, закалывая волосы назад. — Он тебя очень уважает.
— Я не об этом, — сказала Кирочка. — Это же не обыкновенные гости. С тобой спокойнее.
— Тетя Миля кончила расстраиваться?
— А что?
— Испугалась корон.
— По-моему, ничего особенного.
— Ну, а как теперь? — Снежина обернулась к Кирочке.
— Я же говорю: ты как ни причешешься…
— А мне они сначала тоже страшными показались, — призналась Снежина. — Мир полон неожиданностей.
— Пошли, а то и в самом деле сегодня опаздывать не стоит.
Девушки спустились по трапу. У экспериментального номера стенгазеты, полностью сделанного роботами, стоял доктор Павлыш.
— Жуткое зрелище, — сказал он. — Все правильно. Даже есть анонимное письмо в редакцию: «Долго ли гонг будет звенеть в неположенное время?»
— Кстати, кто сейчас редактор? — спросила Кирочка. — Тоже робот?
— Ты же знаешь, — ответил серьезно Павлыш, уставившись голубыми глазами на третьего механика. — Владислав Владимирович.