— Сейчас ты поедешь в спецотдел криминальной полиции и поможешь составить фоторобот убийцы.
Анника умоляюще вскинула руки.
— Ты что, с ума сошел? Время написания статьи истекает через два часа. Янссон уже рвет на себе волосы.
К. подошел к Аннике, глядя на нее с неподдельным отчаянием.
— Я очень тебя прошу, — сказал он.
Дверь открылась, и на пороге вырос офицер в форме. Сначала Анника подумала, что это тот же полицейский, что привел ее сюда, но оказалось, что другой, абсолютно стереотипный широкоплечий и высокий шведский выпускник полицейских курсов.
Остановившись в дверях, Анника оглянулась на инспектора:
— Ты и вправду назвал меня сучкой, охотницей за передовицами?
Не поднимая глаз, он взмахом руки выпроводил ее в коридор.
Она прошла мимо полицейского, выудила из сумки наушник и достала сотовый телефон. Полицейский, похоже, хотел запротестовать, но Анника ускорила шаг и оторвалась от него, не удосужившись даже оглянуться.
— Где ты была, черт бы тебя побрал?! — заорал Янссон, не дав ей сказать ни слова.
— На допросе, — быстро ответила Анника, держа микрофон в миллиметре от губ. — Я близко столкнулась с убийцей. Полицейские считают, что это она наступила мне на ногу.
Боль простреливала йогу при каждом шаге.
— Прекрасно, это пойдет на восьмую и девятую полосы. Что у тебя еще?
— Эй, — окликнул ее сзади полицейский. — С кем это ты разговариваешь?
Анника прибавила шагу, но у самого выхода из коридора наступила на подол своего платья, выронила из уха микрофон и упустила шаль, которая сползла с плеч на пол. Сырой сквозняк прохватил ее так, что Аннике показалось, будто на нее набросили холодное мокрое полотенце. Она задрожала и огляделась; в первом кабинете вместо члена академии сидели спиной к входу два официанта в белых кителях.
— Анника? — спросил Янссон, когда она снова вставила динамик в ухо.
— Я не могу ничего писать. К. запретил мне разглашать любые сведения. Меня могут обвинить по статье, если я начну рассказывать об убийце. Сейчас я еду на Кунгсхольмсгатан для продолжения допроса.
— Послушай, убери сотовый телефон.
Анника резко крутанулась на каблуках и впилась взглядом в полицейского офицера.
— Знаешь что, я могу разговаривать по этому телефону столько, сколько мне вздумается. Если тебе это не нравится, можешь меня арестовать.
Она повернулась и пошла дальше, стараясь поскорее покинуть холодный коридор.
— В данной ситуации слово «арестовать» не подходит, так как для этого случая арест не предусмотрен шведским юридическим каноном, — вежливо пояснил полицейский.
— Позвони юристу газеты и точно узнай, что я могу и чего не могу делать, — произнесла Анника в микрофон. — На что это похоже? Вам не хватает чего-то конкретного?
Она почти физически ощущала, как Янссон рвет на себе волосы. Она вполне разделяла его отчаяние, но ничем не могла ему помочь.
— У нас нет вообще ничего. Все уже выложили информацию на своих сайтах, а мы черпаем новости из сообщений агентств. Когда ты вернешься?
— Не знаю, но постараюсь как можно скорее. Что добыл Ольссон?
Янссон тихо застонал.
— Ничего. Он сказал, что ракурс был неудачным, а освещение плохим, и ничего не снял.
— Ты шутишь, — изумилась Анника.
Полицейский открыл дверь, и они вышли на галерею, обрамлявшую Голубой зал, рядом с первой дверью, ведущей в Золотой зал.
— Совсем нет. У него нет пригодного к печати материала. У нас, собственно, нет ни одной фотографии.
У Анники упало сердце.
Фотограф никогда не бывает виноват. Виноват всегда корреспондент, особенно если этот корреспондент — она, Анника Бенгтзон. Всего три недели назад но ее настоянию главный редактор опубликовал статью, вскрывающую диктаторские замашки семьи, владевшей большей частью акций газеты.
— Что вам нужно? — спросила она.
— Все что угодно — с кровью и полицейскими…
Анника, не сказав ни слова, отключилась и свернула влево. В Золотом зале она оказалась прежде, чем полицейский смог ее остановить.
Весь банкетный зал был залит ярким светом люминесцентных ламп. Здесь работала бригада судмедэкспертов. Вдалеке, под портретом безголового святого Эрика — без головы он оказался из-за путаницы с высотой потолка, возникшей в процессе строительства, — по полу, там, где была убита женщина, ползали на коленях два человека.
Анника подняла телефон, активировала режим фотосъемки и нажала кнопку «Съемка». Еще два шага — «съемка», пять шагов — «съемка».