Пейзаж был поистине идиллический. Дом стоял на склоне холма, откуда открывался великолепный вид на море. Вокруг ни одного дома — только дикая природа. Деревянный фасад был выкрашен оранжево-красной краской. Белые карнизы, старомодные, оригинальные окна с белыми наличниками.
Должно быть, когда-то это был рыбацкий дом. В окнах отражалось заходящее солнце.
В глубине двора был виден деревенский нужник и большой очаг, а еще дальше, ближе к воде, маленький домик — видимо, дровяная сауна.
Анника выключила двигатель и открыла дверь машины.
В самом худшем случае он просто выставит ее вон.
Здесь было прохладнее, чем в городе, чище и свежее. Анника несколько раз вдохнула живительный воздух. Ветер трепал ей волосы.
Может быть, вот так и надо жить? Может быть, здесь, в Тавастбодавегене она бы почувствовала себя наконец дома?
Она вошла в сад — точнее, на участок дикой природы, заросший полевыми цветами. Здесь действительно росли лилии, лютики, лесные анемоны и луговая герань. По участку протекал ручеек. В разных направлениях расходились тропинки, усеянные опавшими сосновыми иголками. Тропинки были обрамлены гладкими камешками.
Интересно, он сам все это сделал, своими руками? — подумала Анника. Он делал это во время отпусков — укладывал камешки, прокладывал тропинки, укатывал землю?
В реестре было сказано, что Ларс-Генри холост, но это не значит, что у него не было подруг.
Она поднялась на веранду и постучала в дверь.
Никто не ответил.
Она постучала еще раз, громче.
И снова в доме никто не ответил.
— Ларс-Генри Свенссон! — громко и отчетливо произнесла Анника.
Ответом был лишь шелест ветра в кронах сосен.
Она спустилась с веранды и обошла дом, подойдя к очагу и туалету. В очаге было много светлой серой золы. Огонь здесь не разводили по меньшей мере несколько дней. Туалет был маленький, по традиции выкрашенный в красный цвет. На двери было даже нарисовано зеленое сердечко. Вид этого простенького нужника заставил Аннику вспомнить бабушку и Люккебо. Воспоминание вспыхнуло золотом где-то на краю сознания.
— Красота… — прошептала она.
Она вернулась к дому и снова постучала, потом подергала дверь. Она была незаперта. Открыв дверь, Анника вошла в светло-голубые сени.
— Эй… Есть здесь кто-нибудь?
Ответа не последовало.
Она вошла в дом. Слева увидела крошечную кухоньку, а следом — спальню.
Справа была большая комната, служившая, видимо, одновременно столовой и гостиной. В углу тихо работал телевизор. На небольшом столе стояла тарелка с селедкой и картошкой, а рядом — рюмка водки. Горела лампа.
Свенссон был где-то здесь.
Может быть, он вышел прогуляться к морю? — подумала Анника. Или пошел в ближайший магазин за пивом к ужину.
Но машина — старый «форд» — стояла у дома. Наверное, это его машина, разве нет?
Она вышла из дома, ощущая неловкость за вторжение. Ей даже стало легче, когда она снова оказалась на улице.
Солнце садилось в море за домом, и Анника медленно побрела к пристани, где возле мостков тихо покачивалась на воде весельная лодка.
Может быть, Свенссон уплыл на второй лодке — проверять корзинки и сети.
Но зачем он тогда налил в рюмку водку?
Она остановилась и задумалась, глядя на закат. Нет, здесь что-то было не так. Она вернулась к машине, достала сотовый телефон и позвонила в службу реестра личных автомобилей.
Стоявший у дома «форд» действительно принадлежал Ларсу-Генри Свенссону, живущему на Рингвегене в Стокгольме.
Анника положила телефон в карман.
Он где-то здесь.
Надолго ли он вышел? Теплая ли картошка в тарелке? Холодная ли водка?
Она торопливо пошла к дому и сразу направилась в столовую. Картошка была холодная, рюмка не запотела.
Да, здесь что-то неладно.
Она подошла к окну, посмотрела на деревья, на море, на длинные тени, на стоявшие на дороге «форд» и ее внедорожник. Были видны полевые цветы, ветхая садовая скамейка на полпути к сауне.
Дверь бани была приоткрыта.
Анника подошла к окну, протерла глаза и пригляделась.
Дым из трубы не шел, но дверь определенно была открыта.
Она вышла из дома и пошла по усыпанной сосновыми иглами и обложенной камешками тропинке к сауне. Отсюда был отчетливо слышен звук бьющихся о мостки пристани волн.
Анника открыла дверь настежь, и в полутемной раздевалке стало светлее. На полу были сложены поленья и стопка синих полотенец. Больше в раздевалке ничего не было.