— Ты не поверишь, если расскажу, — ответила она.
— Эллен закончила сумку, — сказала Лотта, вставая. — Ты возьмешь ее домой, Эллен?
Девочка кивнула.
— Сейчас я принесу, — сказала Лотта и пошла в швейную мастерскую.
Анника наклонилась к Калле и осторожно пощупала повязку. Она немного запачкалась.
— Сегодня все было хорошо? — спокойно спросила она.
Мальчик кивнул.
— Но Бен и Алекс рано ушли домой, а Алекс описался.
Анника вспыхнула до корней волос.
— Господи, — произнесла она.
— Мы его дразнили, — мстительно сказал Калле. — Обозвали его зассанцем.
Анника крепче, чем хотела, взяла сына за руку.
— Калле, — строго сказала она, — ты не должен так обзывать Александра. И вообще никого. Ты же не хочешь, чтобы тебя называли зассанцем?
— Но он же меня обзывал, — угрюмо возразил Калле.
— Я знаю, но не надо отвечать злом на зло, — сказала она, поражаясь собственному лицемерию.
— Я хочу есть, мама, — плаксиво затянула Эллен.
— Хорошо, сейчас мы поедем домой, — сказала Анника.
По телевизору началась детская передача, и Анника разрешила детям сесть перед телевизором, а сама принялась готовить ужин. Для начала она нарезала овощи и филе индейки, потом поставила на огонь рис и достала из шкафа кокосовое молочко, перец, рыбный соус и мелко нарубленный кориандр. Пока она стелила на стол салфетки и расставляла свечи, в котелке закипело масло.
Она не работает все время. Она приходит домой и готовит еду, даже если работает полный день.
Анника нервно огляделась — не забыла ли она чего, пока не вернулся Томас. Торопливо смахнула пыль со столов и утрамбовала мусор в ведре.
Томас вернулся в тот момент, когда Анника снимала с огня котелок.
— Привет, — нежно приветствовала она мужа. — Ты пришел как раз вовремя, ужин почти готов.
Томас поставил портфель на пол и как был, в ботинках, вошел на кухню. Не взглянув на Аннику, он открыл морозилку и достал оттуда два мороженых.
— Что ты делаешь? — изумилась Анника. — Я сейчас накрою на стол.
Не говоря ни слова, он повернулся к ней спиной и пошел к детям.
— Калле, Эллен, — позвал он негромко, но Анника слышала каждое его слово. — Пойдите пока в свои комнаты. Вот, возьмите по мороженому, а мне надо поговорить с мамой.
— Но нельзя же есть мороженое до ужина, — рассудительно возразила Эллен.
— Сегодня можно, — сказал Томас, и Анника тупо смотрела, как Эллен аккуратно снимает фольгу с мороженого.
— Спасибо, папа, — сказал Калле, наскоро обнял отца и побежал наверх.
Томас стоял, не глядя на Аннику, до тех пор, пока наверху не исчезли все — дети, Людде и Поппи. Анника застыла на месте, держа в руках котелок и красивый литой треножник, видя, как муж медленно поворачивается к ней лицом.
Его глаза, о боже, его глаза. Налитые кровью, зло прищуренные — это был чужой, незнакомый ей человек. Она инстинктивно сделала шаг назад, зацепившись пяткой за ножку стола.
— В чем дело? — спросила она. — Что случилось?
Он сделал несколько шагов к ней, и теперь она увидела в его глазах печаль, затаенную, неизбывную печаль. Господи, что могло случиться?
— Что ты наделала? — хрипло спросил он.
— О чем ты?
Это как-то связано с детьми, с тем, что она сказала Бенджамину и Александру?
Он остановился перед ней, взял из ее рук котелок и треножник и поставил их на гранитный стол, расплескав кокосовый соус.
— Ты давно это знала?
О нет, только не это.
— Что?
— О Софии, — с ледяным спокойствием ответил он.
У Анники бешено забилось сердце.
— Почему ты ничего мне не сказала? — спросил он, на этот раз повысив голос. Он сжимал и разжимал кулаки, словно стараясь разогнать кровь в пальцах.
Анника отвернулась.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она.
— Перестань мне лгать! — закричал он, схватил ее за плечи и с такой силой развернул к себе лицом, что Анника чуть не упала.
— О, — простонала она, глядя в его красное, искаженное злобой лицо.
— Давно ты притворяешься?! — заорал он. — Как ты могла так со мной поступить?
Анника вдруг почувствовала, что вот-вот взорвется от неистового, внезапно вспыхнувшего гнева, от которого у нее перехватило дыхание.
— Я? — хрипло сказала она. — Как я могла так с тобой поступить? Ты что, спятил, поганый урод, ублюдок?
Последнее слово она выкрикнула так, что брызнувшая изо рта слюна попала в лицо Томасу. Он остановился, не дойдя до жены. Руки его бессильно упали.