– А что было до этого?
– В смысле? – вновь не понял я.
– Ты нигде больше не был? Столпотворение…?
– Столпотворение? – спросил я, и в следующий миг до меня дошло. – Подожди… Ты знаешь, где мы?
– Видимо, тебя сразу закинуло сюда каким-то образом, – сказал он и задумался.
– Сюда – это куда? – переспросил я.
– На пустошь мыслей, – ответил он и повернул голову в сторону строения, возвышающегося впереди.
– А это что за… ?
– Вавилон, – сказал парень на печальном выдохе. – Но, по всей видимости, он недостижим.
– А как ты здесь оказался? Как мы здесь очутились? Почему? – я начал сыпать вопросами.
– Да, хрен знает, – сказал парень, и в воздухе повисла тишина.
– Не верю. Ты знаешь об этом месте намного больше, вот только говорить не хочешь.
– Даже если так, какая разница?
– Разница в том, что, узнав, как я попал сюда, я смогу выбраться отсюда.
– Может и сможешь, – говорит он грустно. – Может, ты даже сюда больше никогда не вернешься.– А, может быть, навсегда останешься здесь вместе со мной, и, каждый раз засыпая, будешь оказываться здесь и бродить. А ведь идти, кроме как к Вавилону, больше некуда!
– Ты здесь так долго? – спрашиваю я, вдруг осознав безысходность положения этого парня. – Часто встречаются попутчики?
– Нет, – сухо и коротко отвечает он, – Но благодаря таким персонажам я верю, что однажды сюда больше не вернусь.
– Кто обычно здесь оказывается? – спрашиваю я, но тот молчит.
– Втащи ему по щам, – первый голос.
– Втащи с локтя по щам, – второй голос.
– Так, чтобы разбить ему рот,– третий.
– Чтобы он понял, кто хозяин ситуации, – четвертый.
– В этом нет смысла, – неожиданно спокойно, неожиданно взвешенно, неожиданно адекватно говорит пятый голос.
– Ладно, – говорю я. –Ты сказал «Засыпая будешь оказываться здесь», так?
– Да, – вновь сухо и коротко отвечает парень.
– То есть сейчас нам надо проснуться?
– Агась.
– Где тот пролом в поверхности? – думаю я. – Я должен нырнуть туда, и тогда, от шока, я проснусь в своей лачуге.
– Даже не пытайся, – вдруг начинает говорить парень. – Все прыгнувшие возвращаются… Я уже устал прыгать… Думаю, если в реальности прыгну с парашютом, по привычке открывать не стану, думая, что вернусь в кукурузник.
Я выслушал его, но никак не отреагировал.
– Просто этот способ не подходит для тебя, – темная материя говорит от моего имени, обращаясь к попутчику.
– Стало быть, твой? – с издевкой говорит он.
– Возможно, – отвечаю уже я. – Возможно, и мой… Я должен самолично убедиться в этом.
– Знаешь, сколько было таких, как ты?
– Плевать…
– Все они возвращались к краю дыры в поверхности, а потом тупо пялились вниз.
Дальше мы идем молча. Но я продолжаю искать расщелину, чтобы прыгнуть в нее.
– А сколько ты уже здесь скитаешься? – спрашиваю я.
– Достаточно для того, чтобы сравнить это с заключением в одиночной камере, – отвечает попутчик, и между нами вновь повисает тихая пауза.
– Знаешь, – вновь начинает говорить он. – Я как-то читал одну статью про заключенных одиночных камер и карцеров. Там были представлены интервью тех, кто долгое время находился под стражей данного характера.
– И? К чему ты об этом?
– К тому, что я здесь практически как в одиночке. Кто-то посторонний появляется здесь крайне редко, и каждому я крайне рад. Ты пойми, я не знаю, как здесь все устроено, потому что иногда, по ощущениям, проходит всего несколько часов моего пребывания здесь, а иногда я уже просто лежу и не могу двигаться от усталости. Здесь нет времени, а если и есть, то движется оно крайне медленно, либо как-то варьируется… Я не знаю! В любом случае, это карцер.
– С головой все в порядке? – спрашиваю я.
– Да, с головой все нормально. Просто, я здесь себя чувствую как в карцере. Ну, а ты прикинь, какого было бы тебе, если бы ты тут шарился.
– Неприятная движуха, ты прав, – говорю я.
– Да! Согласен! Так вот, насчет той статьи. Я читал ее намеренно, чтобы хоть как-то, хоть немного научиться пребывать в подобных местах, как-то коротать время. Кто-то рассказывал о книгах, кто-то о разговорах с самим собой, кто-то о занятиях спортом.
– И как тебе эти истории?
– Знаешь, страшно… Это, с одной стороны, потому что сам переживаю нечто подобное.
– А с другой стороны?
– А с другой стороны, неприменимо в моей ситуации. То есть я, конечно, могу начать развлекать себя отжиманиями, но в реальности это никак не отобразится, мое тело никак не изменится. Книгу сюда не протащить. Разговаривать с самим собой… Такой практики давно не было.
– И что ты делаешь?