Во всех начинаниях Эдипа — ему сопутствовала удача. Боги, казалось, стали более благосклонны к молодому коринфянину, ныне царю фиванскому. Находясь далеко от Фив, он жил этим городом, мечтал о его величии и красоте.
Домой Эдип собрался ехать из Амбракии, едва тёплые ветры коснулись земли. Почти полгода царь не был в своём царстве, почти полгода не видел своей жены. В последнюю ночь перед выходом из Амбракии Эдипу не спалось. Ему уже много ночей не спалось. Он прошёл по пустынным улицам и поднялся на городскую стену. Он не знал, что ему сулит возвращение-радость ли, муку? Скитаясь по нелёгким дорогам Греции, Эдип убеждался всё больше и больше в том, что его тёплые и нежные чувства к Иокасте не только не покинули его, но напротив — жгли, не давали ему покоя, гнали его в Фивы. А Эдип, со свойственной ему рассудительностью, всё отдалял день возвращения, пока не дотянул до весны. Он был уверен, что Иокаста, дана ему судьбой и он, в надежде — либо забыть её, либо укрепиться в своих чувствах, бежал из Фив, хотя и под благовидным предлогом. Не только свои чувства хотел понять Эдип, уезжая из царства — он хотел, чтобы Иокаста также, либо приняла его душой, либо отвергла и, тогда бы они остались чужими людьми в супружестве.
«А что мне делать, если случится последнее? отправиться в поход? Однако, я не хочу воевать. Да и страну это не обогатит. Уйти с торговым караваном?»
Эдип стоял на городской стене. До рассвета ещё оставалось немало времени. Ночь тёмная, но звёздная покрывала город и его окрестности. И Эдипа вдруг осенило. Иокаста ждёт его, тоскует и молит богов скорее вернуть её молодого мужа.
— О, Аполлон, я люблю эту женщину, я хочу к ней. Это ты внушил мне сначала уважение, а потом любовь и страсть к ней. Маленький эрот летает над фиванским дворцом и посылает стрелы его хозяйки. Я должен торопиться.
Эдип ощутил такое нетерпение и жажду двинуться в путь прямо теперь, что ускорил шаг, прохаживаясь по стене. Память неожиданно перенесла Эдипа в Коринф. Он вспомнл Эномая и его стихи.
Ах, Эномай! Вероятно, Аполлон нередко посещал тебя. Ты слагал стихи, славящие твою страну, твоих друзей, лиру и любовь. Вот и меня он посетил, настигнув в чужих краях.
И мысли Эдипа, словно их кто-то, помимо его воли, внушил ему, слагались в строфы.
Когда-нибудь я не смогу
И всё скажу, что ты хотела
Сказать, но только не посмела.
Когда-нибудь…
Зачем я лгу?
Я не сумею.
Разве в праве
Я вмешиваться в жизнь твою
И править ею?
Разве сможешь
Сознаться ты в своём грехе?
Когда стрела в твоей руке,
Ужель её направишь жало
Во грудь свою?
Нет, Ты молчишь.
А, может ждёшь?
Ты не простишь
Мне нерешительность, я знаю.
Когда-нибудь не сможешь ты,
Не выдержишь и лишь заплачешь.
Но разве выразишь иначе
Всю неизбывность пустоты
Неразделённой горькой страсти,
Что душу рвёт твою на части,
И знаешь ты, что не вольна
Её ни скрыть, ни обнаружить.
Такой болезнью занедужить-
И боль, и счастье, и вина.
Когда-нибудь…
О, как я жду
Услышать от тебя признанье
В твоём грехе, в твоём страданьи,
В чём, я быть может, на беду,
Тебе признаться не умею.
В ФИВАНСКОМ ДВОРЦЕ
Иокаста проснулась рано, как обычно. В гинекее вообще раньше пробуждалась жизнь, нежели в мегароне. Она оделась и отправила рабыню.
После смерти Лая Иокаста словно оглохла. Смысл услышанного доходил до неё не сразу, ей стоило труда собраться с мыслями, подавленность притупила ощущения. Но, прожив столько лет с Лаем, будучи царицей, Иокаста умела держать себя. Стороннему наблюдателю эта женщина не давала повода заподозрить её в основной её слабости — в чувствительности и сентиментальности. Эту сторону своего характера, пожалуй знала одна Иокаста. Ни разу за время пребывания в фиванском дворце, будучи на виду у своего народа, царица не позволила себе расслабиться. Немало горя и несправедливости ниспослали ей боги, но царица умела вынести нелестные дары свыше с царским достоинством. А кто знал — чего стоило ей это достоинство?
Она подошла к очагу, протянула над ним руки. Ладоней коснулось тепло, красневших ещё углей.
Нынче, вдруг, до царицы дошло, что у неё есть муж. И этот муж- не Лай, а другой — Эдип из Коринфа, совсем ещё мальчик.