Невидящий взгляд слепых глаз упёрся в лицо Эдипу и Тиресий тихо повторил: «Два дня», и повернувшись вышел. Иокаста, присутствовавшая при этом, грустно смотрела во след Тиресию.
— Эдип, не искушай богов. Жди, — голос её был твёрд и спокоен. И вновь Эдипа, как уже не раз, поразило самообладание этой женщины.
Эдип в волнении ходил по мужской половине дворца, когда вошёл возвратившийся Креонт, весь пыльный и потный от быстрой скачки.
— Царь, я прибыл с неутешительным ответом.
Эдип вопросительно смотрел на шурина.
— Аполлон требует изгнать из города того, кто осквернил Фивы кровью — убийцу Лая.
— Да, но кто этот осквернитель? — вопросил царь, — Кто?
Креонт пожал плечами.
— Его следует разыскать, во что бы то ни стало.
— Конечно, Эдип. И мы разыщем его. И ни один город, ни один царь, ни один эллин не примет его. Его участь- скитаться бесприютным и умереть голодным и в позоре.
Узнав о приезде Креонта из Дельф, ко дворцу начал собираться народ. Всевозможные пред- положения, обгоняя одно другое, распространялись в толпе, однако точно никто ничего не знал.
Торговец оливками собрал вокруг себя десятка два слушателей.
— Проксен. Проксен повинен в наших бедах. Креонту оракул сказал — пока Проксен будет путаться с женой своего друга Никомаха — не быть плодородной земле фиванской. Взрыв хохота был ответом на речи торговца.
— А, скажи, — лукаво глядя на него, спросил какой-то метэк, — ты что, заглядывал во дворец Проксена или Никомаха?
Слушатели насторожились — как выйдет из положения торговец? Однако, тот даже не дал себе труда подумать, — Зачем же я полезу во дворец именитого горожанина? Я собирал оливковые плоды и мне попались два преогромных, шевелящихся один под другим оливка…ха-ха-ха, — раскатисто засмеялся торговец под улюлюканье и смех окружающих.
— А я слышал, оракул другое сказал Креонту, — вступил в разговор круглый, как шар оружейник, с красным мясистым лицом в испарине, с толстыми пальцами и огромным животом, — я слышал Ономарх убил раба за то, что тот…
— Ты бы помолчал, — встрял худощавый беззубый старик, сверкая грозным, но лукавым взглядом из-под лохматых бровей, — ты бы помолчал, раба и. что? Раб — не человек.
— А тот и не рабом вовсе…,-продолжил было толстяк, старик же вновь его перебил
— Не бреши, лучше ответь, как это ты ухитряешься с таким брюхом оружейным делом заниматься? Расстворил бы жирок! А то Ономарх… Да мой хозяин…
— Он же сам не работает, — послышалось за спиной старика, — за него метеки правят копья и щиты, а он жрёт с утра до вечера, да спит.
— По моему, оракул потребовал изгнать убийцу Лая, — негромко проговорил совсем ещё юный голос…
Подобные речи слышались повсюду. Но вот на дворцовой лестнице показались Эдип, Креонт и Иокаста. Все разговоры разом прекратились и, взоры обратились в их сторону. Эдип выступил немного вперёд.
— Фиванцы! Креонт был у оракула, — голос царя красивый и сильный приковывал внимание уже сам по себе. Граждане любили своего правителя. Его статная высокая фигура теперь представлялась им, чуть ли не божественной, ибо он должен был сейчас решить — как помочь им избавиться от бедствий.
— Оракул не назвал имени того, кто повинен в наших бедах, но Аполлон требует изгнать из города осквернителя — убийцу Лая.
После этих слов сначала стояла неимоверная тишина, люди переглядывались, прищёлкивали языками, казалось, каждый пытался выискать в памяти хоть что-нибудь, что могло указать на связь с событиями многолетней давности… И вдруг словно водой прорвало плотину. Всё забурлило, зашумело, люди задвигались, начались споры, послышались крики.
Царь поднял руку.
— Фиванцы! Я — царь Эдип, клятвенно обещаю вам найти преступника. И я проклинаю его, как он проклят уже богами. Кто, как не ваш царь, должен спасти вас от наказания, которое вы несёте за какого-то дерзкого безумца, осквернившего кровью наш город? И я исполню свой долг перед вами, горожане. Убийца будет найден. Но долг каждого гражданина — вспомнить и указать, если он знает, где находится этот преступник. Или, если он догадывается, где может находиться убийца Лая, он обязан высказать свои догадки. И проклятие пошлют боги тому, кто с ним вступит в общение, дабы помочь ему сокрыться, или кто сокроет его, пренебрегая благополучием сограждан.