Урмал держался в стороне от остальных. Наблюдал, как недавние товарищи и друзья менялись. Облик людей становился зловещим, кожа белела. Словно скрипучие голоса ледяных демонов проникали в души и морозили их изнутри. Но сами существа не приближались, не пытались взобраться на палубу, не утаскивали одного за другим. Только терпеливо ждали, когда северный холод и туман превратит матросов в прозрачные статуи.
Урмал прятался на нижних палубах, убивал по одному обезумевших пиратов, зарывал их тела в снег. А ледяные демоны, скрипя своими пастями, вдруг стали подходить все ближе. Больше не было им никаких запретов, ведь на корабле остался лишь один пират. Моряк знал, что существа хотят заполучить и его душу. Заморозить и сожрать.
Когда запасы провизии истощились, Урмал откапывал своих бывших товарищей. Рубил топором мачты, жёг паруса, кутался в десятки рубах - лишь бы не позволить ледяным созданиям добраться до себя. А в один из дней он увидел, как демоны подобрались ближе обычного.
Пальцы, сотканные изо льда, впивались в корму. Тварь медленно, издавая противный монотонный скрип, пробиралась к Урмалу. Пират не стал ждать, бросился за борт и, увязая в сугробах, побежал к берегу. Вода вокруг стянулась коркой льда, морозный туман колол лицо и открытые руки, обжигал нутро при каждом вдохе. А позади разносился омерзительный скрип, смешанный с треском. Теперь демоны уже неслись за своей жертвой, но Урмал не хотел оборачиваться, не хотел видеть этого. Не мог позволить ужасу перед созданиями холода сковать тело.
А потом лёд под ним треснул, и пират провалился в ледяную воду. Загребал руками - лишь бы уплыть подальше. Мышцы каменели, а грудь сдавливало от недостатка воздуха. Урмал думал, что умрет, пока матросы Калевлея не вытащили его из холодных объятий северного океана.
Так пират попал в Пасть. Седой и с глубокими складками морщин, низким хриплым голосом и постоянно трясущимися руками. Ему не было и тридцати, когда пиратский корабль попал в их логово. Передо мной дряхлый старик, из которого теперь Каббат высасывает остатки жизни.
Мы переговаривались тихо, в коротких перерывах между ударами кайла о неприступную породу. А вечером я доставал кусок тряпки и писал обо всем этом маленьким кусочком угля.
Трудно сохранять беспристрастность, когда столько дней провёл вблизи от цели своей жизни. Я найду их, изучу. Весь мир узнает, что они не просто старые сказки Мизерна.
К вечеру, когда надзиратели будут сменять друг друга на постах, я взберусь наверх и прыгну в воды северного моря. Доплыву до того таинственного острова с туманом и докажу, что ледяные души существуют.
Конец