Дольки были взяты с двух нижних ярусов торта, оставляя верхние нетронутыми.
На самой вершине, подобно торжествующим альпинистам, неподвижно стояли пластмассовые фигурки новобрачных под сахарным балдахином.
Разрезая торт, Марша случайно задела балдахин, и фигурки слегка покосились.
В голове у Эллери что-то взорвалось, подобно миниатюрной дымовой бомбе. Дым плавал вокруг, прочищая его мысли, расползаясь и исчезая, подобно неуловимому факту, за который он не смог ухватиться в райтсвиллской спальне Бенедикта и позже, во время воспоминаний. Что-то, что он видел, но на что не обратил внимания…
Но теперь Эллери смог за это ухватиться, когда машинально протянул руку, чтобы выпрямить покосившиеся фигурки молодоженов. Фигурки покачнулись, и маленький жених упал на ковер, оставив невесту под балдахином.
Эллери недовольно нахмурился, надеясь, ради Эла Марша, что падение не было символическим. В этом деле было достаточно неудачных браков.
Второй мыслью Эллери было воссоединить пару. Трудно было придумать менее подходящий момент для их разделения. Маленькая невеста храбро стояла в одиночестве под балдахином. А маленький жених выглядел печальным и покинутым, лежа на полу во время свадебного веселья.
Эллери наклонился, чтобы подобрать жениха и вернуть его на подобающее ему место.
В этот момент сверкнула молния, которая, как и в предыдущих случаях, когда ему везло, рассеяла облака и очистила небо.
— Мы должны немедленно лететь в Райтсвилл, — сказал Эллери отцу. — Вернее, должен я, если ты не можешь.
Он увел инспектора на террасу, подальше от остальных. Нью-Йорк сверкал на солнце. Был один из редких в городе погожих дней. Марш или Марша выбрали подходящий день для свадьбы.
— Я лечу с тобой, — заявил инспектор Квин.
— И без всяких вопросов?
Старик молча пожал плечами.
— Неужели я настолько прозрачный?
— Я ведь твой отец.
— И весьма толковый отец. Как Джонни называл ее?
— Кого?
— Лору. Последней женщиной в его жизни, не так ли? Хотя нет, ты этого не слышал. Бедняга Джонни…
— Полагаю, — промолвил инспектор, — ты объяснишь мне, что имеешь в виду, как обычно, в свое время.
— Думаю, я могу дать тебе ключ, — сказал Эллери.
Инспектор навострил уши.
— К Лоре?
— По крайней мере, могу сказать, какой может быть ее фамилия.
— Не валяй дурака, Эллери! Каким образом ты мог внезапно угадать ее фамилию?
— Она должна начинаться на «Ман», папа, — Манн, Маннинг, Маннерг, Маннхайм, Мандевиль, Маннике. Что-то вроде этого.
Инспектор недоверчиво покосился на сына, потом покачал головой и отправился на поиски телефона.
Эллери почувствовал, что держит что-то в руке. Он посмотрел вниз — это был маленький пластмассовый жених. Эллери вернулся с террасы к свадебному торту. Там был только Эстебан, собирающий бокалы из-под шампанского.
— Не знаете, Эстебан, куда мистер и миссис Марш отправляются на медовый месяц? — спросил Эллери.
— Никуда, мистер Квин. — Слуга огляделся с видом заговорщика. — Думаю, до будущей недели. Миссис Марш должна запирать своя квартира и делать много других вещей. Вы никому не говорить?
— Ни единой живой душе, — пообещал Эллери и аккуратно поставил миниатюрного жениха на его законное место рядом с невестой.
ТРЕТЬЯ ЖИЗНЬ
На закате они приземлились в Райтсвилле. Инспектор Квин позвонил Ньюби из аэропорта.
— Встречайте нас у дома Бенедикта, — сказал он. — Не беспокойтесь о полицейской машине — я имею в виду для нас. Мы возьмем такси.