Я не видела и не чувствовала никаких причин того, почему я была заблокирована ранее.
Она позволила мне вернутся в ее мысли, как обычно.
Я почти задавалась вопросом, вообразила ли я себе потерю связи с ней.
Нет… что-то там все-таки было.
Едва-едва.
В ее сознании, я ощутила, что есть мысли, которые она все еще скрывает от меня.
Они были скользкими.
Каждый раз, когда я пыталась ухватиться за них, но они ускользали от меня.
Меня поразил тот факт, что она все еще могла пользоваться магией, не подпуская меня к ним, и, видимо, вчера она заблокировала меня намеренно.
Что происходит? С какой стати ей нужно что-то от меня скрывать? Что я могла сделать, запертая в этой дыре? Мое беспокойство снова росло.
Что такого ужасного, о чем я не должна знать? Я смотрела, как Лисса готовилась и не видела ничего, что могло посужить признаком ну хоть чего-нибудь необычного.
Платье, которое она в конце концов выбрала имело длинные рукава и доходило ей до коленей.
Черное, конечно.
Вряд ли это было клубное платье, но она знала, что у некоторых брови полезут наверх.
При других обстоятельствах, это привело бы меня в восторг.
Волосы она оставила распущенными и глядя на свое отражение в зеркале, она могла видеть, как резко они контрастировали с черным цветом платья.
Кристиан встретил Лиссу снаружи.
Он привел себя в порядок, ну и мне следовало признать, что видеть его в костюме и рубашке с галстуком было… ну… непривычно.
Он выгладил стрелки на пиджаке, а на его лице было выражение из нечеткой смеси беспокойства, таинственности и обычного для него ехидства.
Когда он увидел Лиссу, его лицо мгновенно изменилось, превращаясь в сияющее и проникнутое благоговением, как и всегда когда он смотрел на нее.
Он одарил ее не большой улыбкой и заключил в недолгие объятия.
Его прикосновение принесло ей чувство удовлетворения и комфорта, ослабив ее беспокойство.
Они недавно сошлись обратно после разрыва и это время было мучительным для них обоих.
"Все будет хорошо", пробормотал он, беспокойство вновь отразилось на его лице.
— Это сработает.
Мы можем сделать это».
Она ничего не ответила, но, прежде чем отступить, сжала его руку.
Ни один из них не говорил, они шли в начало похоронной процессии.
Я решила, что это подозрительно.
Она взяла его за руку и почувствовала его поддержку.
Церемония похорон Моройского монарха не менялась веками, не зависимо находился Королевский Двор в Румынии или в новом месте в Пенсильвании.
Это было в стиле Мороев.
Они смешивали традиционное с современным, магию с технологией.
Гроб королевы пронесут от дворца через весь двор до Собора по всем правилам этой церимонии.
Там, группа избранных войдет для мессы.
После службы Татьяна будет похоронена на церковном кладбище. Ее место находиться рядом с другими правителями и членами королевских семей.
Найти ее могилу будет легко.
Столбы с натянутыми красными и черными шелковыми знаменами, отметили каждую сторону.
Там где будут проносить гроб, земля будет усыпана лепестками роз.
Вдоль дороги будут толпиться люди, надеясь взглянуть на их прежнюю королеву.
Многие морои прибыли из далека. Некоторые, что бы увидеть похороны, а некоторые, что бы увидеть выборы нового правителя, которые должны состояться в течении ближайших двух недель.
Эскорт королевских семей, большинство из которых было одето в тот черный бархат, который предлагала женщина в магазине — уже направился в здание дворца.
Лисса остановилась с наружи, что бы расстаться с Кристианом, так как он не мог представлять свою семью на таком важном событии.
Она заключила его в крепкие объятия и легко поцеловала.
Когда они отошли, блеск в его голубых глазах таил секрет, не доступный для меня.
Лисса проталкивалась сковозь толпу у входа, пытаяясь найти отправную точку процесии.
Здание не было похоже на дворцы и замки древней Европы.
Величественный каменный фасад и высокие окна соответствовали остальным постройкам суда, но его отличало несколько особенностей: высота и широкие ступени из тонкого мрамора.
Кто-то дернул Лиссу за руку, остановив ее, и она чуть не столкнулась с пожилым Мороем
«Василиса?» Это была Даниэлла Ивашкова, мать Адриана.
Даниэлла не была такой плохой, как члены королевских семей, и она на самом деле хорошо относилась к нашим с Адрианом отношениям — или, по крайней мере, относилась раньше, прежде чем я была обвинена в убийстве. Одобрение Даниэллы было больше из пунктика — она верила, что мы с Адрианом разойдемся в любом случае, как только меня назначат стражем.