Она и Дмитрий были близки на протяжении многих лет, и когда то она хотела вывести эти отношения на новый уровень.
Она согласилась на дружбу, и её возмущение по поводу несправедливости по отношению к нему было также сильно как и наше.
— Они должны были отпустить его, как только он снова стал дампиром.
Как только пройдут выборы, я собираюсь удостовериться, что он свободен.
— И вот что странно… — голубые глаза Кристиана задумчиво сузились.
— Мы слышали, что Татьяна сказала другим, прежде чем она… прежде чем она.. — Кристиан заколебался и с беспокойством взглянул на Адриана.
Пауза была не характерна для Кристиана, который обычно говорил все, что думал.
— Прежде, чем она была убита, — решительно закончил Адриан, ни на кого не смотря.
— Продолжай.
Кристиан сглотнул.
— Эм, да, я думаю — не публично — она признала, что верит, в то что Дмитрий снова стал дампиром.
Ее план состоял в том, что бы помочь ему заработать больше доверия, пока другие вопросы не решатся.
"Другими вопросами" был закон о возрасте, упомянутый в записке Татьяны, гласящий о том, что дампир, достигший шестнадцатилетия должен закончить обучение и встать на защиту мороя.
Это привело меня в бешенство, впрочем как и много других вещей… хорошо, это было отчасти сдерживаемым.
Адриан издал странный звук, как будто бы прочищая горло.
— Она этого не сделала.
Кристиан пожал плечами.
— Многие из ее советников говорят, что сделала.
Это слух.
— Мне тоже нелегко поверить этому, — сказала Таша Адриану,
Она никогда не одобряла политики Татьяна и решительно выступала против множество раз.
Все же недоверие Адриана не было политическим.
Он вырос среди идей, которые постоянно выдвигала его тетя.
Она никогда не давала никаких указаний, о том, чтобы помочь Дмитрию восстановить его старый статус.
Адриан воздержался от дальнейших комментариев, но я знала, что эта тема разжигала искры ревности в нем.
Я сказала ему, что Дмитрий в прошлом и что я готова была идти дальше, но Адриан — как и я — должно быть, несомненно задавался вопросом о мотивах галантной защиты Дмитрия.
Лисса начала размышлять о том, как бы они могли вытащить Дмитрий из под домашнего ареста, когда вернулась продавщица с охапкой платьев, которые она явно не одобряла.
Закусив губу, Лисса замолчала.
Она оставила обсуждение ситуации Дмитрия, чтобы заняться этим позже.
Вместо этого она устало подготовилась примерять одежду и играть роль хорошей маленькой королевской девочки.
Адриан оживился при виде платьев.
"По какому поводу там?"
Я вернулась в свою камеру, обдумывая проблемы, которые только, казалось, продолжали накапливаться.
Я была так же обеспокоена по поводу Адриана и Дмитрия.
Я беспокоилась о себе.
Я так же беспокоилась о так называемом потерянном Драгомире.
Я начинала верить в реальность этой истории, но я ничего не могла сделать и это расстраивало меня.
Я должна была принять меры, чтобы помочь Лиссе.
Татьяна сказала мне в своем письме быть осторожной с теми, кому я расскажу об этом.
Должна ли я была поручить эту миссию кому то еще? Я хотела взять на себя ответственность за нее.
Но решетки и удушающие стены вокруг, говорили, что я не могу взять ответственность не только за чью-либо жизнь, но и за свою.
Две недели.
Нуждаясь в дальнейшем отвлечении, я сдалась и начала читать.
Книга Эйба, которая рассказывала о несправедливом лишении свободы, которое я тоже испытывала.
Это довольно хорошо давало мне понять, что если даже я и фальсифицирую свою смерть, я все равно не смогу выйти отсюда.
Книга неожиданно всколыхнула старые воспоминания.
Холод спускался по позвоночнику, когда я вспомнила про предсказание карт Таро, которое дала мне моройка по имени Ронда.
Она была тетей Эброуза, и на одной из карт, которую она вытянула для меня, была женщина, привязанная к мечам.
Несправедливое лишение свободы.
Обвинение.
Клевета.
Проклятье.
Я действительно начинала ненавидеть эти карты.
Я всегда настаивала, что это жульничество, но все таки у них была раздражающая склонность сбываться.
Предсказание показало поездку, но куда? Настоящая тюрьма? Моя казнь?
Вопросы не имеющие ответа. Добро пожаловать в мой мир.
Из вариантов, которые у меня оставались, я полагала, что могу немного отдохнуть.
Расстянулась на койке.
Я попыталась отодвинуть постоянные заботы.
Это не легко.
Каждый раз, закрывая глаза, я видела судью, стучавшего молотком, приговаривавшего меня к смерти.