Роджер Малиссон
Последняя жертва
Кэб со стуком остановился около ярко освещенного дома Мастерсонов на Кенсингтон-сквер. Из экипажа вышел высокий, болезненно худой молодой человек, заплатил кэбмену и зашагал к дому, прикрыв половину лица шарфом от удушливого тумана.
Гулкий кашель возвестил о появлении Шригли Браерса, когда он вошел в отделанную плюшем гостиную. Он поздоровался с крупнотелой экспансивной хозяйкой со сдерживаемой раздражительностью инвалида с детства и взял предложенный ему бокал хереса, кивком головы приветствуя нескольких знакомых в другом конце комнаты.
Генерал Мастерсон засеменил ему навстречу, более чем когда-либо напоминая испуганного кролика в сильно тяготившей его роли хозяина. Миссис Мастерсон была хорошо известна своими скучными зваными обедами.
— Шригли, старик, очень мило с твоей стороны, что ты пришел! Позволь представить тебе Синтию Хардинг, дочь Лестера Хардинга, которого ты хорошо знаешь.
— Потом, Мастерсон.
Вырвавшийся из измученных легких Шригли кашель сотряс его щуплое тело, и он отвернулся, прикрыв рот платком, столь же белым, как его лицо. Он уже видел эту особу, крепкую деревенскую девушку с пышными волосами, словно впервые выехавшую в свет; теперь он посмотрел на нее усталыми глазами, в которых светилась похоть импотента.
Гул светской беседы нарастал по мере прибытия все новых гостей. «Общество не впечатляющее», — подумал Шригли, угрюмо потягивая вино из бокала. Все же это было лучше, чем обедать в клубе в полном одиночестве или сидя в своей мастерской, кусать локти из-за неосуществленных замыслов.
— Как дела, мой дорогой друг? — Оскар Уайльд положил свою полную руку на костлявое плечо Шригли. — Я видел одну из твоих вещей вчера на выставке. Великолепно, мой мальчик, великолепно.
Шригли мгновенно просиял. С Уайльдом вечер обещал быть не столь скучным, как он боялся. Кроме того, комплимент польстил его самолюбию. Будучи чрезмерно чувствительным к любой критике, он уважал мнение эстета.
— Спасибо, Оскар. Ваш вкус, как всегда, безупречен.
Добродушно улыбаясь в ответ на скрытый укол, Уайльд подтолкнул своего собеседника вперед.
— Могу ли представить вам Робина Смит-Харли из Оксфорда? А это Шригли Браерс, скульптор, чья слава умножается вместе с его творениями.
— Очень приятно, — фатоватый, статный молодой человек слабо пожал руку Шригли и задал из вежливости несколько вопросов о его работе.
Шригли был рад, когда всех пригласили к столу.
Как обычно, Уайльд приковывал внимание присутствующих занимательными разговорами, Шригли слушал его с удовольствием, вертя в руках столовый прибор и время от времени мучительно кашляя.
Мисс Хардинг сочувственно нагнулась над столом в его сторону.
— Этот лондонский туман и у меня вызывает кашель, — объявила она, явно находясь в счастливом неведении о том, что Шригли давно болел туберкулезом.
— Но мне кажется, он ужасно романтичен, как вы полагаете?
— Этот клубящийся туман, он такой., такой…
— Банальный? — подсказал Оскар.
— Ах, что вы, мистер Уайльд!
Шригли усмехнулся и отодвинул тарелку.
— Мне советуют поехать в Сорренто, чтобы сменить климат.
Со стороны Робина Смит-Харли послышался протестующий пискливый возглас.
— Нет, нет, вам нельзя ехать в Сорренто. — Он нетерпеливо наклонился вперед, лицо его горело от вина. — Там вы можете встретить мою тетку, ужасную миссис Пембертон. Вы уже знакомы с ней, Оскар, она просто отвратительна. Она каждый раз говорит, что у меня слишком маленький подбородок.
— Может быть, вы позаимствуете один у нее?
Свет ярко играл на хрустале и серебре; вино согрело Шригли. Оскар начал читать мягким голосом один из своих рассказов. Эту историю Шригли уже слышал, поэтому он откинулся на спинку кресла, убаюкиваемый гармоничным интерьером и глубоким ласковым голосом. Измученный болезнью, он задремал, и его осунувшееся лицо было таким же бледным, как гардения у него в петлице.
Никто не придал значения тому, что гость заснул в своем кресле; даже простодушная Синтия Хардинг почувствовала, что скульптору осталось жить недолго. Обед закончился, и мужчины в одиночестве принялись за бренди и сигары, разговаривая вполголоса. Они не будили его, пока не настало время присоединиться к дамам в гостиной.
— А следующей зимой я собираюсь немного полазить по Швейцарским Альпам. Чертовски забавно, доложу я вам, — серьезный разговор на спортивные темы составлял одну из радостей жизни Кристофера Хардинга.
Шригли качнул головой и безразлично посмотрел вокруг себя, ища предлог, чтобы, отделаться от него. В другом конце комнаты стояла странная молодая женщина и в упор глядела на него. Ее неотрывный бесстрастный взгляд нервировал его.