— Вот это они категорически отрицают.
— Разумеется — ведь ловля змей запрещена законом, — отозвалась я.
А уверена ли я сама в том, что говорю? В конце концов, двое мужчин, которых я вчера видела в поле, не очень-то походили на подростков.
— Дело в том, что доказательств этому нет: вы утверждаете одно, а они — другое. Но их все-таки шестеро.
— Они напали на меня, угрожали и преследовали. Шестеро против одной — мне было очень страшно.
— Да-да. Но, видите ли, они утверждают противоположное.
— Этого следовало ожидать.
Ноулз опять вернулся к своим записям.
— Все шесть свидетелей утверждают, что вы внезапно возникли из кустов, когда они возвращались в поселок. Они не смогли скрыть своего удивления, а вы повели себя неадекватно. Ударили ногой Натана Кича в пах, причинив ему значительные повреждения, ударили кулаком в живот его старшего брата, а потом ногой по голени, после чего убежали.
— Они схватили меня за волосы. И преследовали.
— Они говорят, что тревожились за вас. Нам известно, что у вас репутация чудаковатой особы. Они увидели, как вы исчезли под мостом, и забеспокоились. Они искали вас, но вы исчезли. Ребята еще некоторое время поискали, а потом отправились по домам.
«„Мы нужны ему“, — сказали они и покинули туннель. Кому „ему“? Клайву Вентри? Давно потерянному брату Уолтера, Солу Уитчеру? Или кому-то другому?»
— Вы уже не в первый раз угрожаете этим подросткам, не так ли, мисс Беннинг?
— Что-что?
Очередной взгляд на записи. Он перевернул страницу, потом еще одну.
— «Я училась в медицинском, — прочел он, — и точно знаю, куда нужно бить, чтобы глазное яблоко выпало из глазницы».
Он посмотрел на меня.
— Это ваши слова, мисс Беннинг? Вы говорили это 25 мая, в прошлый понедельник?
— Это они мне угрожали.
— Угрожали? Каким образом?
— Не давали мне прохода. Они угрожали мне словесно.
— Что именно они говорили?
Ерзая на стуле из-за испытываемой неловкости и молясь, чтобы полицейские не заметили моего смущения, я все рассказала им. Таскер отвернулся, Ноулз впился в меня взглядом.
— Они об этом не упоминали. Сказали, что увидели, как вы околачиваетесь у дома Уитчеров. Им стало любопытно. Они утверждают, что вы частенько этим занимаетесь. Околачиваетесь у дома Уитчеров.
Молчание.
— Мисс Беннинг!
— Молчание вам не поможет, мисс Беннинг, — заявил Ноулз.
Таскер подался вперед и положил руки на стол. Вероятно, это был жест, призванный охладить пыл Ноулза.
— Поговорим о собаке, вы не против? — спросил Таскер. — О собаке миссис Баклер. Берти, кажется?
— Бенни, — поправила я его и закрыла глаза, чтобы отогнать внезапно возникшее передо мной видение. Из холщового мешка вываливается Бенни, мертвый и мокрый.
— Омерзительный поступок, согласны? Засунуть пса в мешок со змеей. И бросить мешок в реку. Кто на такое способен?
— Древние римляне, — предположила я за неимением лучшего варианта.
Таскер поднял голову и стал сверлить меня взглядом.
— Была такая форма казни, — пояснила я. — Осужденных преступников сажали в мешок. По-видимому, в кожаный. Туда же помещали животных. Собаку, змею и кого-то еще. Кажется, обезьяну. А может, петуха. Думаю, каждое животное что-то означало, но не помню, что именно.
Я попыталась оживить в памяти уроки римской истории, но это было так давно!
— Это не все, — продолжила я, припоминая детали. — Голову осужденного обматывали шкурой волка или медведя, на ноги надевали деревянные сандалии. Каждая вещь весьма символична.
Пока я говорила, перед глазами внезапно возникла спальня доктора Эмблина. Мертвая гадюка, игрушечная обезьяна.
— И что мог натворить этот бедолага? — поинтересовался Ноулз. — Должно быть, что-то очень серьезное.
— Извините, не помню.
В этот момент раздался резкий щелчок диктофона. Закончилась четвертая по счету тридцатиминутная кассета. Таскер потянулся в кресле.
— Ладно, сделаем перерыв.
Через пятнадцать минут допрос продолжился, оба полицейских с новыми силами после порции никотина и кофе принялись за дело. Ноулз включил диктофон и сел напротив меня. Таскер остался стоять.
— Эти змеи, — начал он, опираясь о стену. — Я постоянно ломаю над этим голову.
Мы оба ожидали продолжения. Ноулз понял намек.
— Змеи появляются по всему поселку. В спальнях, в детских люльках. Я даже обнаружил одну сегодня утром у вас в погребе, мисс Беннинг. Лежала, свернувшись в клубок, в одном из ваших контейнеров. Домашний любимец, да?
— Никаких змей в моем доме не было, — заявила я.
— Тогда как она туда попала?
— Кто-то вламывается в дома и оставляет после себя змей, — сказала я. — Я видела у себя в доме незваного гостя. Я полагаю, этого человека зовут Сол Уитчер. Думаю, он зол на всех жителей поселка, а живет в своем старом доме…
— Да-да, — закивал Таскер, — но откуда они берутся, все эти змеи? Насколько я понял, большинство — это местные дикие ужи. Их в магазине не купишь.
— Кто-то их отлавливает, — ответила я. — Кто-то, кто знает их повадки и отлично ориентируется в поселке. Человек, который знает, где и когда будут ползти ужи, и места, где можно отловить гадюк.
— В вашей мусорной корзине мы обнаружили еще одну гадюку, — заявил Ноулз. — Дохлую. Это вы ее туда выбросили?
Следует отдать им должное — полиция неплохо поработала.
— Несколько дней назад я обнаружила ее прибитой к входной двери, — призналась я. — Я сочла это хулиганской выходкой. У нас в поселке бывают случаи хулиганства, иногда кто-то зло шутит. Я не думала, что об этом стоит заявлять в полицию.
— Несмотря на все то, что происходило в вашем поселке, вы решили, что не стоит обращаться в полицию по поводу очередного инцидента со змеей?
Неужели придется сообщить этим двум мужчинам истинную причину моего нежелания вызывать полицию? Озвучить то, что было написано у меня на двери белой краской? Нет, ни за что!
— Это как-то связано с семьей Уитчеров, — вновь попыталась я пояснить ситуацию. — Поговаривали, что у одного из братьев, Альфреда, был дар общаться со змеями. Может быть, Сол тоже унаследовал его. Думаю, вам следует поискать его…
— А та, другая змея — тропическая. Как вы ее называете?
— Это папуасский тайпан.
— Да, вы и раньше имели с ними дело, по свидетельству заместителя начальника полиции Хоара. Вы изучали их.
— Несколько лет назад я имела дело с австралийскими видами, но, насколько мне известно, папуасские змеи и австралийские очень похожи.
— Значит, вы знаете, как с ними обращаться?
Я отрицательно покачала головой.
— Люди не трогают тайпанов. Если только у них есть голова на плечах.
Похоже, Таскер меня не слышал.
— Дело в том, мисс Беннинг, что, по нашему мнению, единственным человеком, который знает, где найти змею, как ее содержать и брать в руки, являетесь вы, — заявил он.
Повисло молчание. Оба полицейских не сводили с меня глаз. Я сосредоточенно вглядывалась в точку на стене, как раз над головой Таскера, понимая: дело пахнет керосином.
— Что случилось с вашим лицом, мисс Беннинг? — негромко спросил Таскер.
Вот оно! Этого вопроса я ждала. Сделала глубокий вдох…
— Несчастный случай, — ответила я. — Много-много лет назад.
Мой многократно отрепетированный ответ. Обычно его оказывалось достаточно, только не сегодня.
— Какой несчастный случай?
— Я не помню. — Я мысленно приказывала себе не кипятиться. — Я была совсем крошкой.
Минутная пауза — полицейские собирались с мыслями. Таскер первым нарушил молчание.
— А когда вы повзрослели, — произнес он, — поняли, что не такая, как все, и, должно быть, поинтересовались, в чем причина. Ожог? Авария? Что?
— Мои родители никогда об этом не рассказывали. А я не спрашивала.
И первое, и второе — чистая правда. Мне не нужно было спрашивать. Ванесса сама рассказала — еще до того, как мне в голову пришло, что в моем уродстве кто-то виноват. Давным-давно я осознала, насколько разрушительным для жизни может стать необычный вид кожи и плоти. Еще до того, как я поняла, что не похожа на других, Ванесса все мне рассказала.