Сказав это, он расслабился и откинулся на спинку стула. Его бледное лицо немного порозовело.
— Но в вашем дневнике стоят даты, которые мог знать только преступник, — табак из сигареты, которую Вершинина крутила в руках высыпался на стол, — в газетах их нельзя было найти.
— Господи, — облегченно произнес Коркин, возведя очи горе, — это же простое совпадение. Не можете же вы меня арестовать только на основании этого.
Тяжелое, липкое, как кисель, молчание, растеклось по комнате.
— Слишком много совпадений, Геннадий Николаевич, — Валандра бросила испорченную сигарету в пепельницу, — но у меня еще не все козыри кончились. Мы нашли в тайнике, очень ловко оборудованном в печке, трехгранный клинок, которым вы убивали тех несчастных женщин, на телах которых вырезали свои знаки.
Коркин сжался в комок, наклонившись вперед, потом вознес руки к воображаемому небу.
— Господи, — тихо произнес он, но все его услышали в повисшей тишине, — подкинули…
Затем сложил руки вместе и с разворота ударил сжатыми кулаками стоявшего позади него и немного справа милиционера в голову. Тот пошатнулся, выпустив из рук автомат, который ловко подхватил Коркин, одновременно ударив милиционера ногой в бедро. Нога бойца подкосилась и он, вскрикнув, опустился на пол.
Быстро сняв автомат с предохранителя и передернув затвор, Коркин нажал на спусковой крючок, направляя ствол поверх голов собравшихся. Короткая очередь прошила портрет Ларошфуко, висевший на левой стене.
— Всем сидеть, исчадия ада! — заорал Коркин.
Он отшвырнул ногой стул, перепрыгнул через упавшего бойца и оказался у двери. Второй боец, стоявший рядом, ничего не успел предпринять и в нерешительности застыл на своем месте. Два автоматчика, сидевшие вдоль стены, вскочили с автоматами наизготовку, стрелять не решались и стояли, поглядывая на Семена Семеновича.
— Сидеть, я сказал, — завопил Коркин, направив короткий ствол на автоматчиков, — оружие — на пол!
Автоматчики послушно сели, бросив «Калашниковых», и как загипнотизированные смотрели на Коркина. Дождавшись, когда третий боец положил свой автомат у ног, Коркин ногой открыл дверь и оглянулся — в коридоре никого не было.
— Что, мадам Вершинина, не вышло? — он нервно рассмеялся. — Должен признаться, вы мне нервы потрепали изрядно! Но Господь не оставляет своих детей, не бросает их на произвол судьбы, — Коркин дико озирался по сторонам, вращая глазами. — Снова он мне протянул свою божественную длань. Вы еще обо мне услышите!
Он дал еще одну очередь поверх голов и выскочил в коридор, закрыв за собой дверь. Толкушкин, который сидел ближе всех к выходу, бросился к двери.
— Валера, назад! — остановила его Вершинина.
Толкушкин замер у двери. В этот момент она отворилась, и в проеме появился Ганке с автоматом, который он держал за ствол.
— Заберите там этого придурошного, — невозмутимо произнес он.
Милиционеры бросились на выход, выставив вперед автоматы.
— Что ты с ним сделал? — Вершинина, наконец, позволила себе закурить.
— Да ничего особенного, — Ганке подошел к поваленному стулу, поставил его и замер за последним рядом «амфитеатра», — я заметил через приоткрытую дверь дежурки, как он пронесся мимо и побежал к выходу. Пока он там возился с замком, я подошел потихоньку сзади и приложил ему кулаком по затылку.
Валентиныч продемонстрировал, как он это сделал.
— Ну, и…? — Вершинина с удовольствием затягивалась сигаретным дымом, выпуская его через тонкие ноздри.
— Что, «ну, и»? — переспросил Валентиныч, пожимая плечами, — он и лег у двери.
Накопившееся напряжение сразу же спало и всех прошиб смех. Вошел один из милиционеров и доложил Жмакину, что Коркин задержан. Цыбин без устали щелкал своим «никоном», озаряя помещение фотовспышками. Семен Семеныч начал поздравлять Мещерякова, подошел даже к Вершининой, чтобы выразить ей свою благодарность, но она остановила его, вставая:
— Мы еще не закончили, Семен Семенович, если вы присядете, я бы хотела продолжить.
— Что значит — продолжить? — Лев Земович, даже привстал со своего места, — разве преступник не задержан, кстати, при вашем непосредственном участии?
— Да, Коркин — преступник, — Вершинина отвела глаза, — но он не убивал вашу дочь.
— То есть как не убивал? — нестройным дуэтом пропели Жмакин и Трауберг.
— Так и не убивал, — Вершинина жестом показала, чтобы все заняли свои места, — он просто не мог этого сделать, потому что в тот раз он действительно прилетел из Москвы только в воскресенье — тридцатого мая.