Он утешал себя тем, что других вариантов заплатить за вход у них не было. Ведьма не может отдать часть своей магии, чтобы вручить кому-то еще, магия слишком связана с ее телом. Демон, наоборот, только собирал, хранил и использовал магию, которую вырабатывали восхитительные человеческие эмоции – страх, ненависть, злоба.
Душегуб неохотно выдавил последние капли магии, которые он получил от сделки с мальчиком. Банка наполнилась и стала теплой, человеческое стекло смогло удержать сгустки магии, они мерцали, освещая руки мальчика. От этого зрелища Аластор вспомнил свой старый фонарик, с которым он всегда ходил к людям.
Мальчик так удивился, что чуть не выронил банку, но ведьма успела броситься вперед и поймать ее в нескольких сантиметрах от тротуара.
Они оба выдохнули и уставились друг на друга.
«Аккуратнее, слизняк! – огрызнулся Аластор. – У меня не так много осталось, чтобы ее просто выбрасывать. Этого должно хватить, чтобы мы смогли заплатить за вход и провести внутри хотя бы час».
Мальчик и ведьма не торопились, петляя по краю дорожки, когда стая оборотней пробежала в противоположном направлении.
На Полуночной площади осталось множество забытых плащей и остроконечных шляп после того, как все в страхе разбежались.
Ребята выбрали себе плащи поплотнее и начали уже потеть под широкими капюшонами. Аластору оставалось надеяться, что гоблинская вонь перебьет человечий дух.
– А если нам не хватит часа? – прошептал мальчик.
«Хватит. А теперь вперед, слизняк, если сможешь. Рынок “Негрустинок” не ждет», – и Аластор повел их по улице, состоявшей из лестничных пролетов, врезанных в гору. Они соединяли Ступени с Садом Костей.
Демон вел ребят древними ветхими дорогами, по которым уже давно никто не ходил, понимая, что Пира, конечно, уже отправила патрули своей Королевской гвардии и гуля-ищейку Грешную Звезду на поиски мальчика.
Все это время Аластор боролся с собой. Он страшно хотел захватить тело мальчика и пойти быстрее.
К счастью, тайный ход, который он вырезал в камнях Кровавых Ворот, никуда не делся. Открыть его удалось легко, мальчик просто толкнул дверь своим немощным плечом.
– А это… правда рынок? – прошептала Нелл, заглядывая за торговые ряды. Туман рассеялся, и они смогли достаточно четко увидеть Сад Костей.
– Ого, – это было все, на что хватило мальчика.
«Именно. Разве он не прекрасен?»
– Кажется, правильное слово – «отвратителен».
Большая часть костей использовалась как опора для конструкций торговых рядов. Тазобедренные кости отлично подходили. Иногда попадались черепа, которые добавляли некоторую степень идиотизма, по мнению Аластора.
Самые старые рынки, например, Рынок Ядов алых вдов, забирали самые лучшие и крупные скелеты. Лавочники драпировали изысканные ткани на ребрах, а также располагали прилавки и полки внутри своих бывших врагов – троллей и кабанов, гигантов и грифонов.
Люди шли по краю улицы, держась ближе к горам, пробегая мимо пустых торговых рядов с табличками «Закрыто, пока магия не вернется».
«Слабаки! Терять выгоду из-за какой-то Пустоты? Чем бы она ни была». Аластор не мог этого понять. Примерно так же, как и любовь мальчика к тому, чтобы каждое утро натирать свои плоские бессмысленные зубы. Проспер повернулся. Его внимание привлекло какое-то движение справа. Как Аластор и думал, Рынок Ядов все еще работал. Одна из вдов бродила по улице и рассматривала брошенные прилавки.
Алые вдовы были суровыми существами, они не боялись никаких демонов. У каждой из них было тело змеи, но женские руки и головы. Говорят, последствия какого-то древнего проклятья. Никто не мог провести много времени рядом с ними из-за страха за свою жизнь или боязни заразиться их недугом. Они носили длинные красные вуали, чтобы нечаянно не убить кого-нибудь: один их взгляд мог навсегда остановить сердце.
Аластор заметил еще одну странную вещь: эта вдова носила небольшой значок на короне, которая держала ее вуаль. Маленький портрет его сестры в своем истинном обличье. Фамильный орден, которым могли удостоить только самых ценных и приближенных демонов. И сестра оказала такую честь вдовам? Она приняла этих исковерканных тварей с почетом и доверием?
И теперь он действительно прочувствовал кошмар, в который попал. Аластор только не понимал, проснется ли он теперь когда-нибудь.
«Глаза подними, слизняк, – только и сказал он. – Если не хочешь превратиться в камень».