- Пройдусь пешком, - сообщает он, выбираясь из машины и не слушая возражений матушки. – Вы идите, я вас найду, а пока мне нужно с Мюрреем встретиться.
- Врешь ты все, - кричит в спину обиженная Гарри, - у тебя свидание с этой кривлякой Сарой Сойер.
Но Джон уже растворяется в сумерках императорского парка, держа курс на императорские оранжереи.
В детстве они любили с Биллом здесь играть в прятки, когда их отцы собирались на традиционный пятничный преферанс с отцом нынешнего императора, так что короткая дорога отпечаталась в памяти Джона навечно. Он пробирается между деревьями, минуя посты охраны и рассредоточенных по всему парку сотрудников тайной императорской службы (по курсу маскировки у Джона твердая пятерка). Если попадется, у него могут возникнуть проблемы, но Джон верит в свою звезду и удачу. Конечно, безопаснее было бы нарвать розы в матушкином саду, но тогда не обошлось бы без объяснений, а так есть шанс миновать пристальное внимание матушки и злой язычок Гарри. Если он встретит Сару у парадной лестницы с орхидеей в руках, то, возможно, она воткнет цветок в прическу в знак признательности и симпатии, а потом согласится на первый танец, и далее каминная… Тут Джон вспоминает, что каминную обещали закрыть и меняет план на прогулку по саду до беседки, но очередной агент тайной службы, громко дышащий в одном из кустов, напоминает, что все беседки находятся под пристальным вниманием полиции. Черт! Может быть, пригласить Сару в оранжерею? Правда, тогда она догадается о происхождении подаренного цветка. Продолжая ломать голову над местом уединения с предметом страсти, Джон наконец-то добирается до оранжерей. Они построены еще два века назад, и даже своей архитектурой выбиваются из стиля остальных строений императорского парка. Система орошения тоже довольно допотопная, все управляется вручную. Отец нынешнего императора запретил что-либо перестраивать, поскольку его прадед едва ли не самолично сконструировал эти оранжереи. Здание, и правда, странное, со стеклянной куполообразной крышей и широкими арочными окнами от пола до потолка. Удлиненный каменный остов напоминает скелет кита, а витражи поражают вычурностью исполнения и фантастичностью сюжетов. Джон находит скрытый разросшимся кустом жасмина потайной вход, которым пользуется прислуга, ухаживающая за растениями, и, стараясь не шуметь, осторожно открывает дверь, протискиваясь через узкий коридор в пространство императорского цветника. В нос ударяет безумная мешанина запахов, от пряных до приторно сладких, отчего начинает кружиться голова. Джон дает себе время привыкнуть к ним, достает карманный фонарик, включая и поводя по стройным рядам лучших элитных цветов империи, выискивая, где расположены орхидеи. Нынешняя императрица любит орхидеи до безумия, потому что они напоминают ей о родной планете, где растут в диком виде повсеместно. Это знают все подданные империи. А в императорских оранжереях растут самые лучшие и самые красивые орхидеи, Джон в курсе, куда и зачем пришел. Когда организм адаптируется к запахам, а глаза приспосабливаются к тусклому освещению фонарика, Джон безошибочно определяет направление и приходит к целой плантации орхидей, самых разных сортов, размеров и оттенков. Некоторое время он в задумчивости рассматривает представшее великолепие, коря себя за то, что даже не попытался выяснить, в каком платье приедет на бал Сара. Мог бы Гарри заслать или матушкину горничную Бетси потолковать с горничной Сары, захотел бы, нашел способ, а теперь вот гадай, какой цвет выбрать. Женщины, они ведь никогда в руки не возьмут то, что не будет сочетаться с их нарядом, даже если сильно захотят продемонстрировать свою заинтересованность в мужчине. Что же выбрать? Джон зависает, словно сломавшийся бортовой компьютер истребителя. Невероятно красивую лиловую орхидею Церера или бледно-желтую королевскую? Судорожно вздохнув, Джон достает складной ножик и, щелкнув им, приседает на корточки, так и не определившись, какой цветок срезать. Рука замирает в воздухе, когда позади слышится негромкое покашливание. Джон медленно распрямляет спину и оборачивается, направляя свет фонаря на того, кто стоит чуть поодаль на посыпанной песком дорожке.
- На вашем месте я выбрал бы что-то нейтральное, - произносит низким глубоким голосом незнакомец в черном наглухо застегнутом удлиненном сюртуке в талию, бледный, с копной вьющихся волос, острыми скулами и прозрачными пронзительными глазами. Джон прикидывает возраст – лет на десять старше его самого. – Фонарик в сторону отведите, пожалуйста, вы меня ослепляете, - Джон послушно отводит в сторону луч электрического света. – Так вот, о нейтральном, - продолжает незнакомец, в тонких пальцах которого Джон замечает незажженную сигарету, - рекомендую белую орхидею Белла Море или же орхидею Санта Мария кремового цвета. Лиловый подходит к весьма ограниченному набору оттенков, а желтый говорит о вашей неуверенности относительно ответных чувств дамы.
В голове Джона проносится целый ворох испуганных мыслей: кто он такой, человек из секретной службы? Он что, следит за Джоном? Откуда столько знает о нем? Копался в досье? Да что, черт возьми, происходит? Бежать или драться? Джон непроизвольно перехватывает нож, чтобы было удобнее отмахиваться в случае внезапной атаки. Незнакомец презрительно кривит губы:
- Да не из секретной службы я, фу, скука какая! Такой же гость, как и вы. И досье не читал, и так все видно, зачем вы здесь, - и он начинает излагать факты, в результате которых сделал наблюдения, вылившиеся в тираду о нейтральности – Джон сражен и покорен.
- Потрясающе, - вырывается у него прежде, чем он понимает, что говорит.
- Вы так думаете? – незнакомец удивленно поднимает брови. – Обычно люди говорят: «Отвали».
- Ну да, - приходит в себя Джон, - отвали, конечно же. То есть, не ваше дело, - незнакомец усмехается, чем окончательно выбешивает.
Уже не раздумывая, Джон срезает белоснежную Белла Море и прячет нож в карман, выключая фонарик. В тусклой подсветке, которой оснащены основные разграничивающие линии в оранжереях, незнакомец почти теряется, сливаясь с образовавшимся сумраком своей черной эксцентричной одеждой, и если бы Джон не знал о его присутствии, то сроду бы и не догадался, что не один в оранжерее. Зажав орхидею в кулаке, Джон все же не может позволить себе уйти молча, хочется утереть выскочке нос, показать, что курсанты императорской академии тоже не лыком шиты. Он смотрит в сторону незнакомца и говорит с тихой издевкой в голосе:
- Спасибо за совет. Надеюсь, моей даме понравится. Кстати, вы выбрали неудачные сигареты для первого раза, слишком крепкие… Рекомендую «Императорского мустанга», - Джон делает несколько шагов к незнакомцу и протягивает свою пачку.
- С чего вы взяли, что я в первый раз? – возмущается незнакомец.
- Вы не тем концом держите сигарету, - объясняет Джон. – Еще чуть-чуть, и подожгли бы фильтр. Держите, - он кидает незнакомцу пачку, и тот ловко ловит ее. – И совет на будущее, - не может удержаться от гадости Джон, - после курения остается запах. Если не хотите, чтоб о вашей пагубной привычке узнали, рекомендую пожевать что-нибудь с сильным ароматом: лаврушку, зернышко кофе или… валерьяну.
Незнакомца перекашивает от ярости, даже в сумраке видно (и с чего такая реакция на невинную шутку?), но Джон понимает, что задерживаться больше не стоит и стремительно сбегает, зажав в руке свою благоухающую добычу. Только бы успеть к автомобилю Сойеров. Еще надо записку для Сары написать. Но это можно и перед танцем, лишь бы она пообещала тур вальса.
Джон успевает как раз вовремя. До парадной лестницы автомобилю Сойеров остается две машины. Потеснив лакея, открывшего дверь, Джон кивает Сариному отцу, банкиру первой пятерки в империи, галантно подает руку Сариной матери и старшей сестре, которые приятно удивлены его появлением и мило улыбаются, обмахиваясь веерами. Сара вспыхивает, узнавая Джона, очаровательно смущается и задерживает свою ручку в его руке.
- А это вам, - Джон эффектным жестом преподносит своей избраннице орхидею, отмечая, что лиловый цвет определенно не подошел бы к Сариному голубому платью, равно как и бледно-желтый – спасибо незнакомцу за удачный выбор. – Пообещайте мне тур вальса. Первый танец, Сара, должен быть нашим, - тихо просит Джон.