Квартира Джона ничуть не изменилась с того момента, как они ее покинули, вот разве что корзина фруктов на столе в кухне выбивается из привычного ряда вещей.
- Мой работодатель, - поясняет Шерлок, поймав изумленный взгляд Джона, - он такой… удушающе заботливый.
Джон старается не думать о том, как эта корзина попала в его закрытую на ключ квартиру. Пока Шерлок осваивается и ворчит по поводу имперской медицины, Джон готовит еду, а потом они завтракают вместе, как самая обычная пара. Они смеются, вспоминая события в госпитале, хотя в большинстве случаев Джону хочется заплакать, обсуждают детали и просто молчат. Молчать с Шерлоком так же уютно, как слушать его или разговаривать с ним. Закончив завтракать, они перемещаются в спальню, и тут либидо Шерлока настойчиво о себе напоминает. И Джон готов поддаться на сладкие уговоры, наплевав на запреты врачей, но воспоминания о вытекающей изо рта Шерлока струйке крови, останавливают. Вместо того чтобы предаться безудержному и горячему сексу, Джон делает своему парню сногсшибательный минет, от которого Шерлок орет и стонет словно настоящая порнозвезда, а кончает так долго, словно они вечность сексом не занимались. Потом Джон устраивает представление для Шерлока, мастурбируя себе, и это становится не менее горячо и соблазнительно, потому что Шерлок тут же возбуждается по новой, и все же Джону приходится принять его настойчивое приглашение заняться любовью. Они делают это нежно и осторожно, обходя раны, зажившие и не зажившие, как физические, так и душевные, и это то, чем Джон хотел бы заниматься постоянно. Они засыпают, просыпаются, съедают присланные фрукты и опять занимаются любовью, а потом опять засыпают, и просыпаются, чтобы выпить восхитительного заваренного Джоном чая. Это самые спокойные дни за всю войну, если не считать сказочных дней в Хоноре, и Джон по-настоящему счастлив. Спокойствие их прерывается в последний день, отведенный Шерлоку руководством, когда рано утром раздается звонок в дверь.
Шерлок еще спит, разметавшись по кровати Джона, голышом, раскинув руки и ноги морской звездочкой. Джон сонно сползает с него, бережно укрывая сбившимся одеялом и, накинув халат, идет открывать дверь. Он не ждет гостей и явно изумлен, увидев на пороге матушку и Гарри с баулом в руках.
- Джонни! – кричит Гарри, повисая на шее у брата, а матушка, едва сдерживая слезы, льнет к нему и бормочет что-то о родном и ненаглядном сыночке.
- Как вы здесь оказались? – изумляется Джон, заводя их в гостиную. – Вы же были на Сирене Дальней.
- Отец вызвал нас в Ласс, - важно отвечает Гарри, - он сказал, что сейчас там относительно безопасно.
- Да, - подтверждает матушка, - а там мы узнали о покушении на великого князя. О, ужас, отец так перенервничал, у него даже случился гипертонический криз. Он тут же отправил нас к тебе спецрейсом. Ах я, растяпа, забыла, - она принимается распаковывать баул. – Тут тебе от Глэдис гостинцы: булочки марципановые, ватрушки с творогом, маковые рулетики, пирожки с капустой и грибами… - перечисляет матушка, извлекая свертки и выкладывая их на журнальный столик.
Джон невольно оборачивается на спальню, гадая, проснулся ли Шерлок. Гарри подозрительно следит за ним.
- Ты не один? – не выдерживает она, и Джон краснеет, понимая, что соврать уже не сможет.
- Что? – матушка отвлекается от выкладывания гостинцев. – У тебя дама? Мы не вовремя? Прости, сынок…
- Мог бы и познакомить, - язвит Гарри обиженно, а потом замечает кольцо на пальце. – Вы что, уже поженились? Она беременна?
- Нет, - Джон поспешно прячет руку за спину, - мы только помолвлены, она не беременна и вообще, это он.
- Что? – у матушки из рук выпадает запеченный с медом цыпленок (они, наверное, бешено потратились на все эти деликатесы, обогатив какого-нибудь спекулянта). – Кто он?
- Это я, - тихий голос Шерлока доносится от дверей в спальню, и Джон поворачивается, чтобы увидеть любимого в своей пижаме с мишками, которая ему явно коротка (похоже, это то единственное из одежды, что он смог найти в комоде). – Простите за нелепый вид, мой костюм остался в этой комнате, - оправдывается Шерлок, и Джон решительно подходит к нему, вставая рядом.
Уж если пройти через это, то только вместе.
- Это мой Шерлок, я люблю его, - просто говорит Джон, - а это моя мама и сестра.
- Мам, это же тот самый сфинкс, помнишь, на балу, с нашим фамильным перстнем, Джон еще тогда сказал… - громко шепчет Гарри и глазами указывает на перстень на пальце Шерлока, но матушка прерывает ее.
- Мне очень приятно, Шерлок, познакомиться с тобой, - она протягивает руку для поцелуя и смотрит на него внимательно и ласково. – Похоже, я так и не дождусь от своих детей внуков, - шутит матушка.
- Я бы был плохим отцом, - улыбается виновато Джон.
- Думаю, ты был бы самым лучшим отцом, - серьезно поправляет его Шерлок.
- Ну что ж, у нас есть еще час времени, чтобы познакомиться поближе и выпить чаю, а потом нам с Гарри надо успеть на обратный спецрейс, - заявляет матушка. – Где у вас кухня?
Они мило пьют чай всей семьей, и Шерлок ведет себя на удивление хорошо, но вздыхает с облегчением, когда матушка и Гарри уезжают на космодром. Задумчиво закрыв за ними дверь, Джон поворачивается к Шерлоку:
- Вот ты и знаком со всей моей семьей. Так странно… Никогда бы не подумал, что буду жить вот так, от встречи до встречи, - он вздыхает. – Мы ведь теперь не скоро увидимся, да?
Шерлок подходит к нему, обнимает и мягко целует в макушку:
- Кто знает, малечек, кто знает… По крайней мере, у нас еще есть этот вечер и вся ночь. Не будем терять времени… - и сердце Джона сжимается от предчувствия скорой разлуки.
Когда Джон провожает Шерлока на космодром, тот выглядит неплохо и даже бодро, прижимая к груди корзинку с гостинцами Глэдис, но, повернувшись для прощального взмаха рукой, не может скрыть блестящих глаз, и Джон, грустно улыбаясь, незаметно вытирает свои собственные готовые пролиться слезы. Им становится все труднее расставаться, и это наводит на совсем уж безрадостные мысли. Будет ли следующая встреча? Сможет ли Джон в очередной раз отпустить Шерлока от себя, если она состоится? Ведь это словно разрезать сердце пополам. Джон бредет домой, не разбирая дороги, а с неба начинает накрапывать дождик – осень наконец-то окончательно вступает в свои права.
========== Глава 8. ==========
Джон. 31 год. Батрейн.
Джон второй раз в жизни видит Симеттриону во всей красе, и вновь в голове всплывают стихи, посвященные этой прекрасной звезде. На сей раз Джон одет в скромный мундир военного медика, к которому кортик, к сожалению, не полагается. Его кортик остается висеть в шкафу вместе с мундиром космических сил, теперь уже он приписан к флоту его величества в ином качестве. Появления орбиты Батрейна Джон ждет с трепетом в сердце, понимая, что участвует в этой миссии не случайно. Наверняка Шерлок устроил его в команду генерала Ли, которой предстоит обсудить ближайшие перспективы трехстороннего военного сотрудничества между империей, Батрейном и Эксперией Прайм. Можно сказать, историческая миссия, в которой он выполняет скромную роль доктора – минимум обязанностей и максимум свободного времени, люди военные предпочитают не болеть, когда на кону стоит почти что существование мира, а если уж такое случается, молчат о недомоганиях до последнего. Джона устраивает то, что не придется присутствовать на заседаниях, значит, у него будет больше времени для Шерлока. Как только появится возможность, он обязательно ускользнет из гостиницы и навестит его. Джон помнит адрес и телефон также ясно, как таблицу умножения, и улыбается, предвкушая встречу.
Этот год без Шерлока выдался особенно тяжелым. Даже не из-за положения на фронте, которое нельзя было назвать серьезным, а скорее выматывающим. Джон чувствовал, что душевные силы потихоньку иссякают. Он работал как вол, пропадал в госпитале, оперировал сутки напролет, изучал физиологию сфинксов, и все равно оставалось время отчаянно скучать. Они не переписывались, не общались по международной связи, даже приветы друг другу не передавали, но Джон постоянно чувствовал, что где-то далеко есть его пара, тот единственный, кто нужен рядом всегда. От невозможности ощутить его тепло, дыхание, услышать голос, увидеть родные дивного цвета глаза, пропустить смоляные кудри сквозь пальцы, прикоснуться губами к губам, прижаться крепко, слиться в безмолвном отчаянном объятии, Джон страдал, словно от физической боли. Его хромота почти прошла, плечо ныло редко и только по ночам, головные боли от контузии практически сошли на нет, но Джон не ощущал себя здоровым и полным жизни. Без Шерлока он был словно сдувшийся воздушный шарик – не хотелось лететь ввысь, не чувствовалось легкости и красоты окружающего мира. Джон понимал, что его очередной раз обуяла депрессия, и даже пытался с ней бороться, вновь начав заниматься йогой и принимать какие-то витамины, но тоска по Шерлоку не проходила. К нему пару раз приезжали родители, и Джон изо всех сил старался быть веселым и прежним. Матушку провести удалось, а вот отец долго беседовал с ним один на один, продвигая тему терпения и воли к жизни. Однажды на целую неделю прикатила Гарри и, пожалуй, на некоторое время внесла разнообразие в его унылый быт. Вместе они обошли все бары в Лансе, ввязались в пару драк между местными и военными, потом Джону пришлось заступиться за сестру перед взбешенным женихом, чья невеста сбежала со свадьбы под руку с Гарри, в результате чего в полицию загремели все гражданские, а в военную комендатуру те, кто при погонах. Пришлось звонить отцу, чтобы вытаскивал отпрысков из мест заключения. В итоге Гарри поругалась с родителями и сбежала с новой подружкой на Малую Сирену, где у той была небольшая квартирка в одном из крупных городов. Отец едва не порвал отношения с Гарри, и Джон, как хороший брат, взяв отпуск, поехал восстанавливать семью. Его вмешательство вылилось в скоропалительную свадьбу с Кларой (еще одной Кларой – у Гарри, похоже, была нездоровая фиксация на этом имени), девушкой с Малой Сирены, на которой присутствовали кроме Джона и родителей, брат Клары и ее старенькая бабушка. Потом пьяная Гарри плакала на груди Джона и говорила, что в ней говорят гены двоюродного деда, по жизни совершавшего необдуманные поступки, вроде женитьбы на турранке, которая его в итоге и съела в порыве ревности – дед был тот еще ветреник. Джон утешал ее и тихо мечтал вернуться на Трикон. Когда страсти улеглись, он улетел туда первым же рейсом, трусливо оставив родителей налаживать контакт с Гарри и ее новоиспеченной женой. И это было единственное разнообразие в тусклой повседневности, в которой Джон тонул и не позволял себе попросить помощи. Все казалось безнадежным и тягостным, но вдруг позвонил Микки и сообщил, что Джон включен в состав миссии и отправляется на Батрейн. Сказать, что Джон воспрянул духом, значит, ничего не сказать. Джон чувствовал себя живым, предвкушая встречу с Шерлоком. И стоя теперь у обзорного иллюминатора, следил за тем, как вырастает на глазах Батрейн, превращаясь из маленькой горошины в огромный бело-голубой шар. Одновременно с Батрейном в душе крепло и разрасталось ощущение бесконечного счастья. Скоро он увидит Шерлока.