- Вам плохо? – спрашивает она. – Может быть, помочь добраться до больницы?
- Нет, спасибо, - шепчет Джон, - я уже в порядке.
Он отряхивает брюки и медленно бредет по улице, ощущая, как боль появляется в плече, до этого момента почти переставшем беспокоить, в груди и районе солнечного сплетения. Увидев вывеску какого-то бара, Джон решает заглянуть туда и немного отдохнуть. Прапрадедушкины гены нашептывают о том, что в такую минуту не грех и выпить, чтобы усмирить боль и приглушить мысли. На самом деле, очень здравая идея – Джон занимает место около стойки и просит бармена дать что-нибудь покрепче. Бармен ставит перед Джоном стакан с чем-то ярко-янтарным, и Джон выпивает махом, обжигая рот, гортань и желудок. Боль не проходит, но как-то едва заметно притупляется.
- Повтори, - просит Джон, бросая на стойку бара скомканную бумажку местной валюты.
Бармен, поджав губы, ставит перед Джоном новый стакан с адским пойлом. Джон выпивает и его, чувствуя, что если будет продолжать тем же темпом, то скоро достигнет желаемого эффекта – просто перестанет чувствовать хоть что-то.
- Повтори…
- Скучаешь, дорогуша? – интересуется парень, занявший соседнее место. Он одет в элегантный костюм, а волосы гладко зачесаны назад. – Можно составить тебе компанию?
Джон пожимает плечами.
- Догоняй, - произносит он, выпивая третий стакан.
- Джим, - представляется парень, заказывая себе какой-то коктейль, - из айти.
- Джон, доктор, - откликается Джон.
- Что празднуешь, Джон? – спрашивает Джим, поднося к губам нечто зеленое с зонтиком.
- Свадьбу лучшего друга, - сквозь зубы отвечает Джон.
- О, сочувствую, - Джим кривит губы в циничной ухмылке, - лучшие друзья они такие… неверные.
Джон замахивает еще один стакан. В глазах начинают кружить черные мушки, да и мир вокруг теряет устойчивость. Зато сердце, словно замороженное, не чувствует ничего, и это, возможно, тот эффект, которого добивался Джон.
- Контрольный, пожалуйста, - просит он бармена, и тот с сомнением ставит перед ним еще один стакан.
Выпивая, Джон видит совсем близко заинтересованные глаза Джима из айти, его усмешку, видит, как шевелятся губы, что-то определенно произносящие, но Джон не может разобрать, возможно, это вспомогательный батрейнский, в котором он не силен.
Все, что происходит дальше, окутано туманом. Вроде бы Джон помнит, как они с Джимом из айти идут в следующий бар, и Джим угощает Джона коктейлем, таким же ядовито-зеленым с зонтиком, какой пил сам. Потом следующий бар, и уже синий коктейль с зонтиком, а потом какой-то клуб с громкой музыкой и толпой людей. Джон поражен, что во время войны люди так легко отрываются, словно их собратья сейчас не умирают где-то далеко, но мысль тут же улетучивается. Джим вытаскивает Джона на танцпол, прижимаясь бедрами, забираясь руками под рубашку, но Джон не чувствует ничего, только слышит бахающую в ушах музыку. Он двигается рывками под этот барабанный ритм, выплескивая в диком первобытном танце всю боль и отчаяние. Мир вокруг плывет, окутанный в туман, а люди двоятся и троятся. Джим периодически лезет целоваться и обниматься, но Джон слабыми руками отталкивает его, продолжая цепляться за ритм барабанов. Только не думать, только двигаться. Не дать себе остановиться, чтобы мысли вновь не закружились вокруг Шерлока. Шерлок. От этого имени становится больно в груди, Джон с благодарностью хватает очередной коктейль из рук Джима и выпивает его почти залпом. Сладкая приторная гадость. Опять в танец, в барабанный ритм. Но ноги не слушаются. Джим обнимает, что-то шепчет на ухо, и запах его, неприятно сладкий, набивается в нос. Джон морщится, пытается вырваться, но Джим не дает, увлекая в медленный танец, лапая за задницу и потираясь промежностью. Джон сдается и закрывает глаза, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Шум в голове и барабанная дробь становятся едва слышными, а потом и вовсе пропадают. Джон погружается в бесконечную темноту и тишину, теряя себя.
Когда Джон открывает глаза, то понимает, что находится уже не в баре. Это помещение больше похоже на бассейн – огромная ванна, сводчатый потолок и во всю стену тонированные окна. Сам Джон лежит на холодном полу, пристегнутый за запястье наручниками к какой-то перекладине. Голова болит ужасно, а яркие лампы под потолком слепят глаза. Джон дергает рукой в наручнике, которая взрывается болью от раненного плеча, пытаясь освободиться, и лишь убеждается в прочности и поручня, и браслетов.
- Что, очнулся? – рядом слышится насмешливый голос, Джон напрягается, чтобы вспомнить его обладателя…
- Джим из айти, мы вместе выпивали, дорогуша, - в поле зрения Джона появляется лицо давешнего собутыльника. – Что, все так плохо? – произносит с сочувствием. – Пить хочешь? – Джон молчит и жмурится. – Выключить свет? – Джон неохотно кивает.
Джим поднимается и куда-то уходит, слышится щелчок, и яркие лампы под потолком гаснут, остается лишь боковое освещение.
- Так лучше? – интересуется он.
- Где я? – хрипит Джон.
Голова раскалывается, а к горлу подкатывает тошнота. Давненько он так не напивался, будь проклят прапрадедушка с его генами.
- В бассейне, дорогуша, я арендовал его на уикенд, он в полном нашем распоряжении, - снисходительно отвечает Джим из айти, помогая Джону принять горизонтальное положение, прислонившись спиной к стене, и сам садится рядом.
В руке у него Джон замечает пистолет.
- Зачем ты меня пристегнул? – Джон вяло дергает рукой. – Давно я здесь?
- Отвечая на твой второй вопрос – уже сутки, и на первый – потому что я тебя похитил, - Джим хихикает. – Не ожидал?
- Мне все равно, - дергает Джон плечом, которое снова взрывается болью, словно в нем опять, как когда-то давно, поковырялась стая пернатых убийц с Вандраса. – Я тебя не знаю…
- Зато у нас есть общий знакомый, - охотно продолжает Джим, - Шерлок Холмс, твой любовник, - Джон болезненно кривится, вспоминая бутоньерку на лацкане пиджака. – Видишь ли, мы с ним старые друзья, и между нами что-то вроде соревнования. Он – гениальный консультирующий детектив, я – не менее гениальный криминальный консультант. Он – раскрыл меня, я – его. Он устроил трюк со смертью, я – тоже. Он уничтожил мою сеть, а я выжгу его сердце.