Джим на мгновение замирает, а затем щелкает предохранителем пистолета, отчего сухой звук разлетается под сводами бассейна громким ударом грома. Шерлок рядом напрягается.
- Представь себе, я любил. Пусть это была не моя пара, ведь я пока еще жив, но этот человек был мне дорог. А твой ненаглядный Шерлок отнял у меня любовь.
- Моран… - произносит Шерлок тихо. – Я догадывался, что он был кем-то большим, чем просто помощником, но кроме этого он был плохим человеком, как и ты, собственно. Поэтому о том, что сделал, не жалею, и извиняться не буду.
- Да, Себ был милым, он так любил меня, - Джим хихикает, и Джона пугают такие резкие перепады в настроении, определенно, он куда более безумен, чем казалось вначале. – Мы чудно ладили. Он любил, когда я трахал его, жестко, сильно… Несмотря на свою брутальность он был такой боттом. Как он умолял меня. Да, Джим, еще, сильнее, глубже, ударь меня, Джим, сделай мне больно, я так хочу тебя в себе, - Джим заливается совсем уж безумным смехом. - А у вас кто сверху? – все еще смеясь, интересуется он. – Бьюсь об заклад, что Шерлок. Наш Джонни такая девчонка… А если учесть его опыт нахождения в плену… Тебя там драли, да Джонни? Ты был той еще давалкой? Каждый желающий мог залезть в твою сладкую дырочку. И ты брал у всех в рот. Возьмешь у меня?.. – поток грязи выливается изо рта Джима, словно гной из раны, и Джон бледнеет, отступая на шаг, в опасную близость к кромке бассейна, чтобы почувствовать рядом твердое плечо Шерлока.
- Сохраняй спокойствие, - просит тот тихо, - пожалуйста, Джон. Он хочет вывести тебя из равновесия, он хочет, чтобы ты страдал…
- Ему это удается, - Джон с трудом сдерживает хлынувшие потоком воспоминания о тех, кто насиловал его в тюремном бараке, и с такой тщательностью похороненное прошлое воскресает с неожиданной ясностью и свежестью, словно все было вчера.
Джон слышит, что говорит Джим, смакуя детали насилия, чувствует на себе грубые шарящие по телу руки, чужой член во рту, распирающую плоть, свою беспомощность, и пол уплывает из-под ног. Джон хочет закрыть руками уши, но какая-то слабость и усталость берут верх над волей к сопротивлению, и Джон сдается, погружаясь в пучину отчаяния. И в этот момент звучит ясный и отчаянный приказ Шерлока:
- Заткнись! - а затем два выстрела сливаются в один.
Джон видит, словно в замедленной съемке, как в руке Шерлока появляется невесть откуда взявшийся пистолет, но это движение замечает и Джим. Они стреляют почти одновременно, но Джим успевает раньше, и Шерлок падает, раскинув руки, обратно в воду. Джим хватается за плечо, обожженное выстрелом Шерлока, и в этот отчаянный момент Джон молниеносным движением достает пистолет, который отдал ему в бассейне Шерлок, и, сбросив один из браслетов наручников, стреляет, попадая точно в лоб Джиму. Лицо Джима выглядит до крайности удивленным, он стоит секунды три, покачиваясь, а затем падает вперед, едва не врезаясь лбом в мокрый ботинок Джона. Джон отбрасывает пистолет и прыгает в воду, чтобы вытащить Шерлока, отчаянно молясь, чтобы с ним все было хорошо. Поначалу он не может его найти, а потом видит темную тень на дне. Джон ныряет, изо всех сил отгребая воду руками и ногами, а когда подплывает, сердце останавливается. Шерлок лежит на спине, в этом своем пальто и свадебном костюме, все также раскинув руки в сторону (сапфировый перстень на пальце переливается особенно ярко, преломляясь в колебании воды), его волосы, словно живые, колышутся вокруг головы, завиваясь в причудливые узоры, наползая и вновь расступаясь в стороны от чистого, словно алебастр, лба. Такое ощущение, будто Шерлок спит, и вот сейчас распахнет свои чудные раскосые до невозможности прозрачные глаза, улыбнется и скажет: «Малечек», но всю картину безмятежности портит расплывающийся откуда-то из района груди розовый клубящийся в причудливые формы облаков цвет. Джон хватает Шерлока за руку, на мгновение скользнув по обручальному перстню, тянет на себя, отталкиваясь одновременно ногами от дна бассейна и стремится на поверхность. Он выныривает, глотает воздух, подтягивает к себе Шерлока, и, придерживая его голову над водой, гребет к краю бассейна, где все еще лежит Джим, из под которого натекла небольшая дорожка крови, уходящая в бассейн тонким ручейком. Джон, напрягая руки, вытаскивает на пол бассейна Шерлока, а следом и самого себя. Шерлок лежит в неловкой позе, подогнув одну руку под себя, и вывернув голову под неестественным углом. Его глаза все еще закрыты, на ресницах подрагивают капельки воды. Джон поднимается на ноги и склоняется над Шерлоком, придавая его телу более удобную позу. Приложив дрожащие пальцы к сонной артерии, он убеждается, что сердце уже не бьется. Рядом нет ни Микки, ни профессора Нежинского с его бригадой реаниматологов, но Джон – хороший ученик, он больше не повторит прежней ошибки. Приникнув губами к холодным губам Шерлока, он делает искусственное дыхание, а потом оказывает все полагающиеся реанимационные процедуры, очень тщательно, методично следуя инструкциям, не упуская ни одной детали. Вот только сердце Шерлока по-прежнему не бьется. Сфинкс остается холодным и неподвижным. Спустя вечность Джон вынужден признать свое поражение. И вот тогда, осознав, наконец, не только умом, но и сердцем, что его пара умерла, Джон кричит. Его крик не похож на человеческий, скорее, какой-то звериный рык пополам с воем, и этот крик разносится над водой, впитывается в стены, оставляя отпечаток боли, горя и отчаяния.
Когда в бассейн врываются люди Лестрейда, они видят трех лежащих на полу людей. Один неопрятной тенью громоздится у самого края бассейна, ничком, мертвый. Два других лежат чуть дальше: темноволосый на спине с закрытыми глазами, светловолосый прижавшись к нему на боку, одна его рука, та, что находится между их телами, держит за руку темноволосого, другой он обнимает его, нежно перебирая пальцами мокрые кудри. Светловолосый что-то шепчет, едва слышное, и приходится напрячься, чтобы распознать в неразборчивых словах клятву, которую обычно произносят друг другу влюбленные перед алтарем. Когда парамедики пытаются разъединить их, светловолосый, вцепившись в темноволосого, начинает кричать, и ему приходится сделать укол. Он безвольно обвисает на руках санитаров, и тогда тело темноволосого перекладывают на носилки, накрывая простыней. Высокий рыжеватый мужчина входит вслед за Лестрейдом, решительным шагом направляясь к накрытому простыней темноволосому. Трясущимися руками он отгибает простыню и срывает с запястья айди, а потом оборачивается и что-то быстро шепчет доктору. Носилки загружают в карету скорой помощи, и только тогда Лестрейд набирает номер консула, чтобы сообщить, что гражданин империи найден, находится в состоянии шока и ему требуется медицинская помощь.
Джон приходит в себя в номере той самой гостиницы, где они когда-то останавливались с Микки много лет назад. Только сейчас его номер не такой шикарный, в остальном же мало что поменялось. В кресле рядом с кроватью сидит Дик, пресс-атташе миссии. Шторы плотно задернуты, в комнате царит полумрак и остро пахнет каким-то лекарством. Джон не хочет сейчас видеть Дика, он вообще никого не хочет видеть, поэтому притворяется спящим, вспоминая, что же с ним случилось. Картинки, словно слайды, мелькают в голове, вызывая целый ворох разнообразных эмоций, пока на первый план не выплывает мертвый Шерлок с остановившимся сердцем. Не в силах совладать с эмоциями, Джон стонет, и Дик тут же наклоняется к нему.
- Джон, ты слышишь меня, Джон?
Приходится открыть глаза.
- Да, - хрипит он, - пить.
Дик наливает в стакан воды и помогает напиться. Прохладная струйка сбегает по подбородку за ворот пижамы, и это некоторым образом дает возможность Джону собраться. Теперь главное не показывать своих истинных чувств.
- Что случилось? Как я сюда попал? – спрашивает Джон.
Дик сочувственно улыбается, мягко похлопывая его по руке.
- Ты вышел прогуляться в Хонор, зашел в бар, выпил, кажется, перебрал. Тебя похитил какой-то ненормальный и едва не убил. Вовремя подоспевшие батрейнские полицейские спасли тебя, но ты пребывал в состоянии шока. Они вкололи какое-то успокоительное, и ты пролежал в отключке двое суток. Генерал Ли был в ярости. Запретил любые выходы в город, настрочил приказ о понижении тебя в звании до лейтенанта и временном отстранении от выполнения своих обязанностей в рамках миссии. Ты вроде как под домашним арестом, Джон. Мне очень жаль.