— Ты ошибаешься, — сказал Роман с легкой, веселой улыбкой. — Но это только начало.
Его слова были смертельным ударом, вызвавшим сокрушительное разочарование, которое ощущалось как полное разрушение. Я не понимал, как сильно я надеялся, что это будет легко, или как отчаянно я нуждался в том, чтобы они дали мне то, что я хотел. Мне больше некуда было идти. У меня не было запасного плана. У меня не было других вариантов.
— Начало чего?
— Кто тебе сказал, что тебе нужно проявить себя, чтобы стать членом братвы? — потребовал Роман тоном, с которым, как я знал, лучше не спорить.
— Девчонка, — быстро признался я.
Братья обменялись еще одним взглядом.
— У этой девчонки было имя? — спросил Александр.
Я облизнул пересохшие губы и задумался, как ответить.
— Там их было две. Мне сказала та, что с короткими волосами. — Я гордился собой за то, что не назвал её имени. Если бы русские были похожи на ирландцев, у них была бы дюжина или около того безымянных беспризорников, работающих на них. Боссы не знали бы, кто они такие. И никто не ожидал, что я запомню кого-то из них после того, как встречался с ними всего один раз.
Только её я запомнил. Я помнил о ней всё.
Братья перешли на русский, выражение их лиц стало строгим и серьезным. Казалось, они о чем-то спорили, указывая на меня и на окно позади них. А потом они произнесли её имя. Кэролайн Валеро. И я знал, что сдал её.
Дерьмо.
Я сглотнул и попытался разобрать повторяющиеся фразы или слова, чтобы пойти завтра в библиотеку и посмотреть, как они переводятся, но понять их было невозможно. Я не знал ни слова по-русски, и они говорили слишком быстро, чтобы я мог запомнить что-нибудь существенное.
Последнее слово осталось за Романом, и остальные братья закрыли рты, несмотря на то, что с виду были этим недовольны. Он снова сосредоточился на мне, более зловещий, чем ранее. Секунду я не мог точно определить, кого именно он мне напоминал, но потом понял, что он похож на мультяшного кота с мышью, свисающей с кончиков его пальцев. Он получил то, чего он хотел.
И я только сейчас понял, что этим был я.
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне об оружии, Сойер Уэсли. Если твоя информация окажется точной и если мои люди добудут оружие, вы войдёшь в братву. Не шестеркой, как ты настаивал, а братом. Мы прольем твою кровь, чтобы ты больше не был ирландцем, а стал русским. Мы сделаем тебе татуировку, чтобы все в этом городе знали, к чьей семье ты принадлежишь, чтобы твои связи с ирландской мафией были разорваны навсегда. И мы будем относиться к тебе как к одному из нас. Мы дадим тебе жилье, а ты будешь работать на нас всю оставшуюся жизнь. Ты этого хочешь?
Обещание было слишком сильным, чтобы сопротивляться. Мой голос дрожал от опасной надежды, когда я ответил:
— Я этого хочу.
— Тебе предстоит выполнить ещё одно задание. Если ты сможешь сдать нам ирландцев, и мы примем тебя в братву, ты должен будешь сделать ещё одну вещь.
Реальность пронзила меня настежь, и я понял, что попал в паутину. По собственному желанию. Одно дело — стать русским. Совсем другое дело — быть у них в долгу.
— Что за вещь?
Роман колебался достаточно долго, чтобы я подумал, что он может не сказать мне, что он может заставить меня ждать до тех пор, пока я не войду в братву, чтобы потребовать от меня фунт плоти. Наконец он сказал:
— Ты должны привести к нам Кэролайн Валеро.
Мое сердце бешено заколотилось в груди, и я приподнялся на цыпочки, готовясь бежать.
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу её, — объяснил Роман. Прежде чем я успел перелететь через стол и убить его, он добавил: — В составе братвы. У нее есть... особый набор навыков, которые, как я вижу, становятся только лучше. Я хочу владеть её талантом. Я хочу, чтобы она примкнула к братве.
— Она и так уже шестёрка…
— Она работает на нас не по своему желанию, а потому что отец её заставляет, — объяснил Роман. — У нее нет намерений носить нашу метку. Моя племянница говорила мне, что у нее есть планы поступить в колледж и полностью уйти из нашей жизни, — его нос сморщился от отвращения. — Я не только отказываюсь терять её талант, она имеет определенное влияние на мою племянницу, которого я не потерплю. Она должна быть в братве. Усёк?
С той секунды, как я увидел Кэролайн, я понял, что она другая. Эта информация меня нисколько не удивила. Она не была похожа на русскую. И в тот день она выглядела так, словно ей не место в переулке. Она была самым красивым существом, которое я когда-либо видел, и если бы она не заговорила со мной, я бы не поверил, что она настоящая. Конечно, она хотела поступить в колледж. Ей не было места среди этих подонков. Она не принадлежала этому миру.
— Вы хотите, чтобы я убедил её не поступать в колледж?
Роман нетерпеливо вытянул шею.
— Я хочу, чтобы ты дал ей причину остаться. Причину, по которой она не сможет уйти.
Я покачал головой.
— Я не понимаю.
Роман произнес по-русски что-то похожее на ругательство и наклонился вперед, вытянув сложенные перед собой руки на гладком столе.
— Я хочу, чтобы ты дал мне возможность привлечь её в братву. Я хочу, чтобы ты доказал, что можешь остаться с нами, обеспечив её будущее в братве.
Мое сердце бешено заколотилось, и адреналин хлынул через меня, когда я понял, о чем меня просят. Было два способа войти в такую жизнь, как эта. Первый состоял в том, чтобы добровольно войти туда, как это пытался сделать я. Второй заключался в том, чтобы сделать что-то, что запирало вас внутри — обычно какой-то грех, сделка с дьяволом, которую нельзя было разорвать. Они просили меня дать им возможность заманить Кэролайн в ловушку братвы.
— Сколько у меня времени? — спросил я, мой язык отяжелел и одеревенел во рту.
— Пока она не попытается уйти у тебя есть время, — ответил Роман, его губы изогнулись в легкой улыбке. — Она будет работать на нас до тех пор, пока живет здесь, а ее отец работает в нашей организации. Мне нужно, чтобы у неё отняли выбор. Мне нужна её преданность. У тебя есть время, пока она не закончит среднюю школу. Но было бы предпочтительнее пораньше.
Бурные чувства внутри меня начали проясняться. Я понял, что не боюсь и не расстраиваюсь из-за нее. Я был взволнован. Нервничал. Я был счастлив.
Оказалось, что мы с Романом хотели одного и того же — моего ангела из переулка. Его задача полностью соответствовала тому, что я намеревался сделать.
Мой отец был ужасным человеком. Он бил меня с рождения, запирал в подвале так часто, как только мог, морил голодом, причинял мне боль, разрушал меня и в целом по-королевски облажался. Он сделал то же самое с моей мамой.
Он сказал, что обращался с нами так, потому что любил нас, потому что хотел, чтобы мы знали, как сильно он нас любит.
Он любил нас так сильно, что это причиняло боль. Он так сильно любил меня, что время, когда я голодал на улицах было похоже на гребаную свободу. Он так сильно любил мою маму, что она покончила с собой, чтобы сбежать от него. Он был воплощением дьявола в моей жизни, пока не последовал за моей мамой в могилу. И я ненавидел его за это.
Но он всегда говорил, что на каждого мужчину найдётся своя женщина, он говорил, что работа мужчины — найти её, заботиться о ней, быть тем мужчиной, в котором она нуждалась и которого заслуживала. Он был слишком больным на голову, чтобы быть таким мужчиной для моей мамы. Он взял что-то прекрасное и уничтожил это, чудесную, заботливую, добрую женщину, и раздавил её, он давил её, пока она не разбилась вдребезги.
Но я не был им. Я бы никогда не стал таким.
И я всегда знал, что когда найду девушку, предназначенную для меня, я сделаю все, что в моих силах, чтобы добиться большего, чем мой старик. Когда я нашёл бы ее, я бы дал ей то, в чем она нуждается, и обращался бы с ней так, как она того заслуживает. Когда я нашёл бы её, я бы сделал все возможное, чтобы она была счастлива, в безопасности и любима.
Два месяца назад я встретил её.
— Ваша цена — Кэролайн Валеро? — спросил я, когда начал сомневаться в том, что услышал. Мог ли я хотеть этого так сильно, что просто вообразил это?