Или плана действий.
Я пошла против своего инстинктивного страха и вместо этого сказала им правду. Очевидно, сегодня я была полна честности.
— Мейсон написал мне сегодня утром. Мы поговорили. Он знает, что я здесь и что я пытаюсь сделать.
— Как? — потребовал Гас, в то же время Фрэнки взорвалась возмущенным:
— Мейсон Пейн?
Кейдж выглядел до смешного растерянным, и я могла сказать, что он ломал голову над напоминанием о том, кем был Мейсон Пейн. Но Сойер сидел там так же спокойно и собранно, как и всегда.
— Чего он хотел?
Я уставилась на свои руки, сцепленные на коленях.
— Чтобы я сдалась.
— Ты еще даже не начала, — проворчала Фрэнки.
— Думаю, в этом-то все и дело.
Кейдж наклонился вперед и спросил:
— Мейсон — это...?
— ФБР, — подсказал Сойер. — Он охотился за Волковыми в течение долгого времени. Он агент, с которым я работал над своим освобождением.
— У нас было что-то вроде деловых отношений до того, как Сойер сел в тюрьму, — призналась я. — Эти отношения состояли в том, что он запугивал меня, заставляя делиться информацией, я же отказывалась делиться. В свою очередь, он пытался заманить меня в ловушку, а я использовала свое очаровательное остроумие, чтобы ускользнуть от него. В конце концов он сдался и пошел за Сойером.
Гас усмехнулся.
— И это сработало. Вероятно, ему следовало начать с Сойера.
— Но Каро намного красивее, — добавила Фрэнки, но ее суровые глаза сказали мне, что она ненавидела Мейсона так же сильно, как и я.
Я порылась в памяти, вспоминая время, когда ей приходилось иметь с ним дело. Она никогда ничего не говорила о нем. Она узнала о нем после того, как мы уехали из Вашингтона, но, насколько я могла вспомнить, она никогда с ним не встречалась.
Повернувшись к Сойеру, я заметила его хмурый взгляд и подумала, было ли это из-за комментария Гаса или Фрэнки.
— Он действительно сказал тогда кое-что интересное... — Сойер нахмурил брови. — Он сказал, что моя свобода была куплена и оплачена давным-давно. Ты случайно ничего не знаешь об этом?
Он наклонился вперед, положив локоть на глянцевый стол.
— Как я уже говорил ранее, Шестерка, ты единственная, кто думал, что мы расстались, когда ты уехала из города. Ты действительно думаешь, что я не позабочусь о том, что принадлежит мне?
— Может быть, назло?
Он издал какой-то горловой звук, но не потрудился удостоить мой комментарий ответом.
— Что ты собираешься делать, Каро? — спросила Фрэнки, услужливо переводя разговор в другое русло.
— Я не знаю. Я думала о том, чтобы проникнуть в офис Мейсона, но к настоящему времени не только Мейсон обладает всей информацией и доказательствами для суда. Мы могли бы подкупить одного-двух присяжных и попытаться добиться судебного разбирательства с ошибками, но Роман не хочет ждать так долго. Мы могли бы каким-то образом вызволить их из тюрьмы, но тогда им пришлось бы покинуть страну или, по крайней мере, штат, а я почти уверена, что это не входило в их список возможных сценариев. Кроме того, это не фильм, и я ничего не знаю о том, как выбираться из таких мест. Я всего лишь девушка, хоть и не простая. Но тайком вывести трех человек из тюрьмы строго режима — это совсем другое. То, что я придумала, это… мы все должны покинуть страну. Пусть они гоняются за нами по Южной Америке.
Гас смерил меня своим самым суровым взглядом. Очевидно, я разочаровала его.
— Они бы так и сделали, Каро. Они бы преследовали нас всю дорогу туда, а потом хладнокровно застрелили на какой-нибудь улице в Сальвадоре. Они так же счастливы убить нас там, как и здесь.
— Хорошо, будь пессимистом по этому поводу.
— Я не пессимист, я реалист.
Я повернулась к Фрэнки, моей единственной настоящей союзнице.
— Так говорит каждый пессимист.
— Нам нужны реальные решения, — вмешался Кейдж. — Реальные планы. У нас есть солидная колонка «Что делать не надо». Но нам бы не помешало что-то из реальных идей.
Мы все замолчали, сосредоточившись на том, как выбраться из этой гигантской неразберихи.
— А что, если мы идем по неправильному пути? — спросила я, понимая, что в любом случае на карту поставлена в основном моя жизнь. — Как много ты дал компромата Мейсону? — спросила я Сойера.
Он скрестил руки на груди и упрямо вздернул подбородок.
— Очень много. Достаточно, чтобы убрать их навсегда. — На мгновение в его кобальтовых глазах промелькнула неуверенность, и он признался: — Но я не знаю точно, что я им дал, я не обязательно передавал им информацию. Я дал им инструменты, необходимые для самостоятельного поиска информации. Я рассказал им о внутренней работе бизнеса, о хитростях торговли. Я провел их прямо к вершине.
— Если дело дойдет до суда, нет никаких шансов на освобождение под залог, никакой возможности сбежать?
— Ну же, Каро, какое первое правило воровства?
— То, чего вы не ожидаете, что что-то пойдет не так, всегда пойдет не так.
Он кивнул.
— Да, у них есть шанс выбраться, но я почти уверен, что они надеются, что этот шанс — ты.
— Ты когда-нибудь расскажешь мне, о чем была твоя встреча с ними?
Он покачал головой. Никогда.
Я не могла не вздрогнуть от его смелой честности. Разве он только что не говорил со мной о том, что хочет, чтобы мы доверяли друг другу? И у него все еще были секреты от меня.
Ладно, может быть, это была моя вина, что я спрашивала перед группой, но что-то подсказывало мне, что он скорее расскажет в комнате, переполненной людьми, чем когда-либо позволит мне узнать. На данный момент у меня было два варианта. Я могла бы плевать против ветра. Или я могла бы двигаться дальше.
Поскольку моя жизнь и жизнь моей дочери были в опасности, я решила двигаться дальше.
— В любом случае, — продолжила я, — если мы не будем вмешиваться, Пахан, скорее всего, будет приговорен к пожизненному заключению. Так, может быть, нам следует тратить меньше времени на то, как их вытащить, и больше времени на то, как их удержать внутри?
Глаза Гаса стали огромными.
— Ты серьезно?
— Что осталось от братвы? Ничего, верно? Она почти уничтожена. Есть горстка верных людей, которых ФБР еще не тронуло. Может быть, они им не нужны. Может быть, они им нужны. Но в любом случае, должен быть способ убрать их с нашего пути и продолжать жить своей жизнью.
— Ты говоришь о том, чтобы убить этих людей? — неловко спросила Фрэнки.
— Я говорю о том, чтобы нас не убили.
— Тебе пришлось бы убедить Пахана, что ты работаешь на них, — добавил Сойер, обдумывая мое решение. — Пока все не будет закончено, у них должно сложиться впечатление, что ты все еще на их стороне, что все по-прежнему складывается в их пользу.
Гас кивнул и наклонился вперед.
— Если они хоть чуточку заподозрят, что ты задумала, ты будешь мертва. Джульетта будет мертва. Мы все будем мертвы.
— Тогда дай мне другую идею. Меня даже не волнует, если это означает, что они выйдут, а я останусь работать на них до конца своей жизни. Если у тебя есть другое решение, я была бы рада его услышать. Насколько я понимаю, это наш единственный вариант. Мы либо придумаем способ запереть их навсегда, либо окажемся там вместе с ними.
— Это может сработать, — решил Сойер, его голос был мягким от убежденности и первых признаков надежды. — Это не более чем длинная афера.
Я встретилась взглядом с Гасом, а затем с Фрэнки, приберегая взгляд Сойера напоследок.
— Мы все совершали аферу раз или два раньше. Это не должно быть проблемой.
— Когда ты в последний раз выполняла работу? — спросил Гас, страх сделал его голос сердитым и напряженным.
— У Кренкси. До того, как Сойер отсидел свой срок.
— Это было почти шесть лет назад. Ты сумасшедшая, если думаешь, что у тебя все еще есть то, что нужно. Такая работа, как эта, требует утонченности. При идеальных обстоятельствах это все равно было бы невозможно осуществить, а это совсем не идеально. Ради бога, у тебя есть ребенок, о котором нужно думать.