— Как долго он был твоим другом? — потребовала я, нуждаясь в деталях, нуждаясь во что-то твердом, на что можно было бы опереться, прежде чем мои колени подогнутся, и я скачусь с лестницы.
Сойер снова посмотрел вперед.
— Дольше, чем я знаю тебя.
Черт возьми.
Прежде чем я успела задать еще какие-либо вопросы, мы достигли верха лестницы. Охранник стоял рядом с двойными дверями, которые открывались в красивый офис, выполненный в том же стиле, что и остальная часть дома. С этого этажа Конлан мог вести дела, наслаждаясь видом на город через окна от пола до потолка с двух сторон или сидеть в роскошных кожаных креслах перед ревущим камином на третьем.
Когда я была ребенком, мой отец говорил мне, что ирландцы — не более чем белые отбросы общества. Он сказал, что все они жили в трейлерных парках и ели на ужин консервированную баранину, что звучало ужасно.
За свою жизнь я встречала нескольких ирландцев и давным-давно решила, что мой отец был прав. У мужчин, с которыми мне приходилось общаться, не хватало зубов и пальцев. Они были бойцами с поврежденным мозгом или наркоманами, надеявшимися заработать очки. Они не жили в нетронутых особняках и не выглядели как Конлан О'Доннелл.
Он встал, когда мы вошли в комнату, и я постаралась не упасть в обморок при виде мужчины с каштановыми волосами. На нем был сшитый на заказ костюм и подстриженная борода. Его запонки блеснули в свете настольной лампы, когда он потянулся, чтобы застегнуть пиджак длинными пальцами. Его зеленые глаза искрились озорством, когда Сойер вторгся в его личное пространство, бросая вызов власти ирландского босса своей собственной врожденной силой.
— Это зрелище для воспаленных глаз, — голос Конлана понизился и перекатился через «Р» с этим певучим ирландским акцентом, и когда он ухмыльнулся, я решила, что он, возможно, самый привлекательный человек на планете. Возможно, также и самое высокое человеческое существо.
Он определенно был слишком хорош собой, чтобы отрубать головы.
Конлан обошел стол и заключил Сойера в короткое объятие.
— Приятно видеть, что ты остался скромным, несмотря на свой успех, — подзадоривал Сойер.
Голова Конлана откинулась назад, и он издал грубый, раскатистый смех.
— И я нахожу это обнадеживающим, тюрьма не отняла у тебя чувства юмора.
— У меня нет чувства юмора, — рассмеялся Сойер.
— Да, я помню.
У этих двух мужчин была общая безмолвная тайна, которую невозможно было разгадать.
— Рад снова видеть тебя, брат, — сказал ему Сойер.
— И я. Хотя я и не думал, что ты вернешься так скоро.
Сойер оглянулся на меня.
— Не все пошло так, как планировалось.
— Я тоже это слышал. — Конлан торжественно кивнул. — Они вернули тебе девушку? Невредимую?
— Откуда ты так много знаешь? — спросила я, не в силах больше молчать. Это было слишком странно. Сойер ненавидел ирландцев. Он изо всех сил старался заставить их страдать. Это был ирландец, у которого он украл оружие много лет назад, чтобы пробиться в братву. Именно эта работа положила начало всей его карьере.
Взгляд Конлана упал на меня, он впервые увидел меня. Я не знала, чего ожидала, но тепло и нежность, исходящие от него, были удивительными. Я предполагала, что он будет никем иным, как закоренелым убийцей, безжалостным преступником. Вместо этого я почувствовала себя странно неуютно из-за того, с какой нежностью он смотрел на меня.
— Значит, это она? — спросил он Сойера. — Причина всего, что мы сделали?
Сойер шагнул ко мне, обнимая рукой за талию. Я была слишком ошеломлена, чтобы что-либо делать, кроме как стоять там. В его голосе была улыбка, когда Сойер сказал:
— Конлан, это Кэролайн Валеро.
Глава 16
Глава ирландской мафии подошел ближе ко мне, протянул руку и пожал мою. Он говорил загадками. Он произнес слова, которые я понимала, но в то же время не могла понять. Его голова склонилась к Сойеру, и он сказал:
— Были времена, когда я думал, что он сумасшедший из-за того, что он сделал. Теперь я понимаю. Это твоя красота лишила его рассудка.
Кровь бросилась мне в лицо, и я покраснела так сильно, что снова почувствовала себя тринадцатилетней. Хватка Сойера усилилась вокруг моей талии, и он притянул меня ближе к себе.
— А ты не меняешься, да? Готов приударить за каждой женщиной, которую поставят перед тобой.
Конлан застенчиво улыбнулся, в его глазах мелькнуло извинение.
— Она действительна красавица. Что же мне делать? — Прежде чем Сойер смог ответить на этот вопрос, Конлан повернулся к Гасу. — А ты, должно быть, Август. Я тоже много слышал о тебе.
Двое мужчин пожали друг другу руки, на лице Гаса появилось то же выражение сюрреалистического удивления, которое, как я себе представляла, было на моем.
— Это странно, — сказал Гас, — потому что я ничего о тебе не слышал.
— Да, ну, это было намеренно. — Конлан указал на зону отдыха у камина. Сойер подвел меня к диванчику посередине, а Гас и Конлан заняли два кресла с откидной спинкой по обе стороны. — Было слишком много переменных, слишком много неизвестных. Кроме того, Сойер никогда не ожидал, что у него появятся друзья.
Сойер держал руку на моей спине, но в остальном расслабился на диване.
— Мы с Конланом познакомились, когда были детьми. Наши отцы работали на ирландцев, и мы повсюду бегали вместе, пока мои родители не умерли.
— Я думала, твой отец был полицейским? — спросила я, чувствуя, что абсолютно ничего не знаю об этом человеке.
Сойер кивнул.
— Он был. Местная полиция. Он также работал на ирландцев. Отец Конлана взял бы меня к себе, если бы меня не забрали социальные службы.
— Да, — рассмеялся Конлан. — А потом он оказался на улице, что было предпочтительнее, чем жить с моим отцом, подлым ублюдком.
Сойер кивнул, в его глазах мелькнула короткая вспышка усталости.
— Это правда.
— Когда ты услышал об отправке оружия в тот раз... — я не могла не спросить. Неужели все эти годы мы зря были впечатлены?
— Это было искренне. Я ушел от ирландцев, потому что ненавидел их. Я работал на них только это короткое время, чтобы получить что-то достаточно ценное, чтобы привлечь внимание Пахана, — объяснил он. — Просто так получилось, что это сработало в мою пользу. Я хотел уничтожить их, пока был жив. Я искренне хотел, чтобы русские взяли верх. У меня никогда не было никакого интереса быть ирландцем.
Конлан ухмыльнулся, как будто его позабавил рассказ Сойера.
— Итак, он отдал это мне. Теперь он меньше заинтересован в том, чтобы уничтожить нас.
Гас наклонился вперед, положив локти на колени.
— Он отдал это тебе?
— Да. Он отдал мне ирландцев, а Луке итальянцев, а позже помог Ри завоевать его якудзу. Мы были беспризорниками и головорезами, у которых не было особого желания руководить империями. Сойер собрал нас и вложил ключи от королевств в наши руки. Мы работали вместе в течение десяти лет, медленно разрушая старый режим, пока не оказались на вершине.
Я была ошеломлена.
— Лука Росси?
Гас повторил имя, которое я не узнала.
— Рюу Оширо?
Сойер ничего не сказал. Он оперся на подлокотник и держал руку на моей спине, как будто боялся, что я сорвусь с места и ему придется удерживать меня.
Конлан заполнил пробелы.
— Конечно, вы слышали о них. И все это он сделал из своей тюремной камеры. Наш дорогой Сойер отправился в тюрьму и стал делателем королей. Его девушка исчезла, и Сойер в отместку сровнял с землей весь этот чертов город.
У меня так быстро пересохло во рту, что язык превратился в бесполезный камень во рту. Это было слишком много, чтобы понять, слишком много, чтобы принять. Мое сердце колотилось сильнее, чем когда-либо, когда я пыталась понять, что все это значит.
А потом я сдалась, потому что это было невозможно. Как все это могло быть правдой? Как мог Сойер организовать взлет и падение преступных семей из тюрьмы? Как он мог работать над созданием новых империй в течение десяти лет? Как я могла ничего этого не знать?