Они должны были бы это знать, но они недостаточно ясно видели свой план. Они были хорошими парнями. Когда они совершали добрые дела, случались хорошие вещи.
Но сейчас все неправильно.
Так чертовски неправильно.
Может быть, они и были хорошими парнями, но мы жили в плохом, очень плохом мире. Люди действовали соответственно.
Однако вместо того, чтобы сказать все это идиотам, я пожал плечами.
— Сколько времени у меня есть, чтобы подумать об этом? — Было важно установить временные рамки с такими придурками, как эти. Таким образом, я бы знал, сколько времени у меня есть, чтобы привести свой план в действие.
— Тебе нужно подумать об этом? — Джонс рассмеялся. — Ты думаешь, мы глупые?
— Это вы подобрали меня. Я не просил об этой встрече.
Мейсон пожал плечами.
— Мы устраиваем все с тобой или без тебя, Уэсли. Это предложение заканчивается сегодня.
Они пытаются надавить на меня, чтобы я сегодня выложил все начистоту? У них ни хрена не было на меня. И у них ничего не было на Каро, иначе они бы уже арестовали ее.
И если бы они забрали ее раньше, она бы мне сказала.
Ей это было бы необходимо ради защиты. Мы оба знали, что происходит, когда кто-то доносит федералам. Мы видели, как это происходило слишком много раз.
Я подмигнул Мейсону.
— Я буду иметь это в виду.
Они засыпали меня еще более бессмысленными вопросами, пока, наконец, не сдались и не высадили меня в ирландской части города. Они, вероятно, думали, что оскорбляют меня, но это потому, что они были глупы.
Поймав такси, я поехал прямо в квартиру Каро. Мои запястья болели, и я боялся, что от меня пахнет дешевыми костюмами ФБР, но весь мой день был потрачен впустую, и у меня не было времени привести себя в порядок.
Каро спустилась в обтягивающем черном платье и сексуальных туфлях на каблуках, и я перестал так сильно беспокоиться о федералах и их необоснованных заявлениях.
Мы провели ночь в галереях, которые она так любила, выпивая и смеясь. Это была бы идеальная ночь, чтобы сделать ей предложение. Был даже момент в конце вечера, когда у нас была большая комната в полном распоряжении. Она была погружена в картину, ее рука сжимала бокал с шампанским, ее глаза впитывали завитки краски и тайный смысл, который я не мог надеяться понять.
Кольцо камнем лежало у меня в кармане. Все, что мне нужно было сделать, это повернуться к ней и опуститься на одно колено, но гребаные Пейн и Джонс посеяли сомнения, которые в конечном итоге приведут к моему падению.
Я не сделал ей предложения.
А через две недели меня арестовали. Та ночь была началом конца.
Глава 19
Кэролайн
Наши дни
После целого утра обсуждения того, что именно Сойер дал Мейсону, разработки плана и рассматривания чертежей, я оказалась перед устаревшим зданием, в котором размещалась штаб-квартира ФБР. Джульетта схватила меня за руку и в сотый раз спросила, что мы сегодня делаем.
«Играем в русскую рулетку», — хотела я ей сказать. Но я этого не сделала. Я решила, что, вероятно, лучше оставить свои фаталистические мысли при себе.
Потянув ее за руку, я повела ее в здание и через металлодетекторы. Я сказала охраннику на стойке регистрации, что пришла повидаться с Мейсоном Пейном. Он сделал серию звонков, пока, наконец, не дозвонился до нужного абонента. После тридцатисекундного разговора дежурный агент повесил трубку и передал нам значки посетителей. Я зарегистрировалась под своим псевдонимом.
Охранник был похож на шкаф, и у него были такие бицепсы, которые говорили о том, что у него не было социальной жизни. Он только поднимал тяжести. Это было все, что он делал. Казалось, он лишь ходил на работу и поднимал тягу на шесть тысяч фунтов.
Он указал на ряд лифтов.
— Он встретит вас там.
Джульетта играла со своим значком, пока мы ждали появления Мейсона. Нервы бурлили внутри меня, как кипящая кислота. Я не могла избавиться от беспокойства, которое полностью окутало каждый дюйм меня.
Большинство людей, естественно, ненавидели это ощущение. Они ненавидели то, как их руки превращались в лед, а сердце билось в три раза быстрее обычного. Они так сильно ненавидели нервничать, что старались избегать этого неприятного ощущения как можно чаще.
Публичные выступления, высота, пауки… что бы ни вызывало их худшие опасения, люди, как правило, делали все возможное, чтобы избавиться от этих неприятных ощущений.
Я не была одной из них. Я наслаждалась этими ощущениями, интенсивным выбросом адреналина в моем теле. Это заставляло меня почувствовать себя живой, бодрствующей, целиком и полностью тем человеком, которым я должна была быть.
Я стала мастером по превращению всех избыточных эмоций в инструменты, имеющиеся в моем распоряжении. Мне нужен был адреналин, чтобы усилить свое выступление. Мне нужно было, чтобы тревога сделала меня резкой и внимательной. Мне нужен был страх, чтобы напомнить себе о последствиях, если я облажаюсь.
Страх был, вероятно, самой важной частью. Если бы я забыла о страхе, то я бы забыла, почему меня не могли поймать.
Страх каждую секунду напоминал мне о том, как важно добиться успеха.
Медные двери лифта открылись, и Мейсон Пейн не дал им закрыться одной длинной вытянутой рукой.
— У меня были сомнения, что ты появишься.
Подталкивая Джульетту в лифт, я избегала его взгляда.
— У меня тоже.
— Где Август?
— Он, наверное, придет позже.
Глаза Мейсона сузились. Он мне не поверил.
И вот игра началась. Если бы Мейсон был умнее, он бы понял, что наше с Гасом появление порознь было не более чем классическим заблуждением. Мейсон был чрезмерно сосредоточен на том, что он считал ложью. На что ему следовало обратить внимание, так это на то, что произойдет после прибытия Гаса.
Наша поездка наверх была тихой, наполненной напряжением и ненавистью друг к другу. Ни один из нас не чувствовал социальных сигналов, побуждающих к разговору, и мы ни в коей мере не спешили вести разговор, который не был бы допустим в суде, потому что он не был записан.
Тем не менее, я пришла сюда добровольно и, надеюсь, уйду по собственной воле. Это было проявлением доброй воли, что Мейсон сдержал свое обещание Сойеру. Моя свобода действительно была куплена и оплачена.
И несмотря на все остальные голоса в моей голове, которые отказывались меня слушать, у меня была Джульетта.
Она была моей страховкой.
Лифт остановился на этаже Мейсона, и он снова придержал дверь рукой, пока мы с Джульеттой не вошли. Мы ждали, пока он проведет нас через лабиринт кабинок и офисов со стеклянными стенами. Прогулка в комнату для допросов стала интересным, но кратким социальным исследованием того, как работает подобное агентство.
Я не могла не быть очарована агентами, сидящими за загроможденными столами и стопками бумаг. Запах подгоревшего кофе и свежеотпечатанной копировальной бумаги наполнял воздух в помещении, которое, как я инстинктивно знала, никогда не было полностью тихим, независимо от времени дня или ночи.
Я впитала все, что могла, за то время, которое потребовалось, чтобы пройти по офису. Конференц-зал. Комната отдыха. Кладовая. Кабинеты.
— Который из них твой? — спросила я небрежно.
— Большой, — сказал он в качестве объяснения.
Он считал себя умным. Он понятия не имел.
На этом этаже было три больших офиса. В трех разных углах. Возможно, он и не сообщил мне точного местоположения, но он значительно сузил круг моих поисков.
Наконец, мы свернули в изолированный коридор, который вел в противоположный конец большого помещения. По обе стороны были двери, и ни в одной из них не было окон. На одной стороне коридора рядом с дверными косяками были номера. На другой стороне были таблички с именами и без номеров — шкафчики для улик.