— Я постараюсь сократить твой срок до десяти.
Мое бесстрастное лицо вытянулось.
— Десять лет?
— Это должно быть достаточно долго, чтобы вызвать у них доверие, — добавил он. — Пахан сильно переживает по этому поводу.
Тогда они должны были поговорить со мной раньше. Я собирался убить их. Когда я вступлю во владение, я собирался убить их медленно и наслаждаться каждой секундой.
Нет, это было слишком хорошо. Слишком добродушно.
Они отнимали у меня свободу. Они забирали у меня молодость. Мне было бы тридцать три, когда бы я вышел, если бы этого времени было достаточно для них. Они ведь всегда могли приказать мне остаться там подольше.
Или я никогда не смог бы выбраться оттуда благодаря всем врагам, которых я нажил за это время.
Кто, черт возьми, знал, как долго они будут держать меня там? Десять лет было предположением. Это легко могло быть двадцать. С таким же успехом это могло быть и пятьдесят. Я понятия не имел, что у Мейсона было на боссов.
И я должен был принять все это, стать их гребаным мучеником.
Черт возьми, это был полный бардак.
И, очевидно, это был мой бардак.
Каро. Это была единственная ясная мысль в моей кружащейся голове.
Каро. Каро. Каро.
Мое сердце забилось от ее имени. Мое тело напряглось даже при мысли о том, чтобы оставить ее на длительный период времени. И моя душа боролась против этого плана во всей его полноте.
Мне не нужно было сидеть в тюрьме, чтобы заслужить доверие. Я сделал достаточно для этого синдиката. Они уже достаточно отняли у меня. Они потребовали достаточно. Пришло время, чтобы они дали мне что-то взамен.
Когда Мейсон и Джонс вернулись, я понял, что у меня появилась редкая возможность повернуть все так, чтобы Кэролайн была в безопасности.
Единственный способ обезопасить Кэролайн.
Спрятав дрожащие руки под стол, я наклонил голову в сторону двери. Я не испугался, я был в ярости. И если Фрэнк Джозефс в ближайшее время не уберется отсюда, я, скорее всего, задушу его.
И это никак не помогло бы моему делу прямо сейчас.
— Дальше я сам разберусь, — сказал я Фрэнку.
— Что? — Он повернулся ко мне в своем кресле.
— Ты мне больше не нужен.
— Я не понимаю, — сказал он. Разве я не четко сказал?
— Уходи, — сказал я более медленным, спокойным голосом, похожим на то, как он объяснил мне просьбу Пахана. — Я могу провести допрос сам. Ты можешь идти.
Он все еще не понимал этого.
— Ты не можешь этого сделать.
Я улыбнулся ему.
— Я могу. И я сделаю. Мне нужно, чтобы мой адвокат работал на меня, а не против меня. Так что это значит, что тебе пора убираться отсюда к чертовой матери, пока меня не схватили за убийство.
Он раздраженно собрал свои бумаги, все время что-то бормоча себе под нос.
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — прорычал он мне, выходя из комнаты.
Я не знал. У меня не было ни малейшего гребаного понятия.
У меня также не было выбора. Мой мир рушился на меня со всех сторон. Мне нужно было остановить разрушение, пока оно не поглотило меня целиком, пока я не превратился в воронку, которая утащит Каро за собой.
Мейсон сидел рядом с Джонсом, забавляясь всем этим представлением. После того, как дверь закрылась, он посмотрел на меня, приподняв обе брови.
— Я хочу заключить сделку, — прямо сказал я ему, не смущаясь тем, что всего несколько минут назад отказался от нее.
— О, теперь он хочет заключить сделку, — пробормотал Джонс.
— Я не уверен, что сделка все еще доступна, — добавил Мейсон с вкрадчивой улыбкой на лице. Этот придурок не мог сдержать своего волнения. Я был смущен его неспособностью сохранять бесстрастное выражение лица.
— Правила игры изменились, — просто сказал я ему. — Мы играем по новым правилам.
— Что изменилось? — спросил Мейсон.
— Они не предложили защитить Каро.
Мейсон наклонился вперед, приложив ладонь к уху.
— Прости, что? Мне понадобятся объяснения.
Я бросил взгляд на двухсторонние зеркала.
— Я никому не доверяю.
Мейсон фыркнул.
— Я тоже.
Это заставило меня уважать его больше, чем раньше.
Я ждал, пока Мейсон поймет подсказку. Это заняло больше времени, чем у меня хватило терпения, но в конце концов он встал и направился к двери.
— Тогда давайте начнем это шоу. — Он кивнул головой в сторону коридора.
Джонс встал рядом со мной, и мы вместе вышли из комнаты для допросов и пошли по коридору. Мы находились в полицейском участке, а не в штаб-квартире ФБР, и у меня сложилось отчетливое впечатление, что Мейсон понятия не имел, куда он направляется.
В конце концов, мы нашли пустой, темный офис. Мейсон включил свет и запер нас внутри.
— У тебя есть десять минут, — рявкнул Мейсон.
Ему не нужно было повторять мне дважды. Я начал выкладывать свой план, зная, что должен раскрутить его совершенно правильно и четко. Играть одновременно и для Волковых, и для ФБР было непросто, но на данный момент это был мой единственный вариант.
— Ты можешь получить все, что захочешь. Я дам тебе все, что ты захочешь.
Мейсон утратил свое легкомысленное выражение лица и стал скептиком. Это был приз, который был слишком хорош, чтобы быть правдой. А в нашем мире, если что-то звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, значит ищи подвох. Мейсон был умнее, чем я о нем думал.
— Просто так?
— Они хотят, чтобы я сел, — объяснил я. — Я сяду. Но на моих условиях.
— И что за условия? Мы можем перевезти тебя в безопасное место сегодня вечером. Каро все еще находится у них, но мы можем перевезти вас обоих вместе. Вам даже не придется разлучаться.
— Я не собираюсь в гребаную программу защиты свидетелей.
— Волковы не очень хорошо отреагируют на это, Уэсли. Я бы подумал о…
— Мне не нужна программа, потому что я отправляюсь в тюрьму. Я беру вину на себя.
Мейсон оглядел офис, как будто он внезапно не понял, почему мы здесь и что, черт возьми, мы делаем. Он сел за стол и выглядел совершенно измученным.
Я наклонился вперед и смерил Мейсона пристальным взглядом. Это была не шутка. Он должен был понять, что я сделаю все, чтобы сохранить Каро в безопасности. Все. Если это означало убрать Волковых и отказаться от моей мечты возглавить синдикат, я согласен. Я это сделаю. Легко. Если это означало сжечь ФБР дотла и сделать это без них, тоже прекрасно. Может быть, это было бы не так просто, но я мог бы это сделать. Они мне не были нужны. Я бы использовал их, но они мне ни для чего не нужны.
Мейсон бросил ручку на стол и сказал:
— Что мы здесь делаем, Уэсли? Что?
Вот оно.
Я занимался двумя мошенничествами одновременно. Волковы были одной махинацией. Пейн другой. Это была самая большая игра на доверии в моей жизни, и я должен был провести ее идеально. Из тюрьмы. Ничто другое не имело значения, кроме защиты Каро.
Ничто не имело значения больше, чем наше совместное будущее.
— Я не собираюсь давать показания, Пейн, — сказал я ему. — Мы оба знаем, что это закончилось бы наихудшим из возможных способов. Я собираюсь взять вину за Волковых на себя. И пока я гнию в тюрьме, я дам тебе все, что тебе нужно, чтобы избавиться от них навсегда.
Он наклонился вперед, внезапно став настороженным и внимательным.
— Однако ты не будешь знать, что они делают. Ты окажешься за решеткой.
— Я знаю, как они работают. Я знаю, как они думают. Тюрьма — это еще один шаг в моем процессе воспитания. Они хотят, чтобы я руководил, но им нужно, чтобы я пользовался доверием.
— Ты хочешь, чтобы я предъявил тебе обвинение? Ты хочешь предстать перед судом? Я не смогу помешать им вынести тебе приговор. Я не смогу это контролировать.
— Да, но ты сможешь вытащить меня раньше. Дай мне несколько лет, чтобы я дал тебе то, что тебе нужно, и тогда я подпишу твою сделку о признании вины.
— Это так не работает.
— Тогда, бл*ть, измени это. Я предлагаю Волковых на блюдечке с голубой каемочкой, а ты споришь о семантике.