"Как ее звали?" - спросила Габриэль женщину воина, стоявшую рядом и присматривающую за ней, в то время как Эпонин отошла выразить сочувствие и обнять Эфини.
Амазонка окинула оракула свирепым взглядом, показывая свое недовольство тем, что она не узнала Королеву амазонок. "Ее звали Террис. И она была нашей Королевой".
"А другая?"
"Эфини. Ее супруга".
Габриэль кивнула со всей серьезностью. "А женщина, которая рядом с ней?"
Еще один сердитый взгляд встретил ее вопрос. Как могла эта молодая женщина не знать таких вещей и быть допущена в их деревню? "Эпонин."
"Ее сестра?"
На этот раз амазонка уперла руки в бока и произнесла холодным тоном: "Мы все - сестры. Если у тебя есть еще вопросы, адресуй их Совету".
Габриэль приняла к сведению не очень тонкий намек и замолкла.
С восточной стороны в деревню вошел еще один человек, в котором Габриэль без труда узнала жрицу из храма. Старая женщина немедленно подошла к ней и сжала обе руки молодой женщины в своих. Руки жрицы были холодными, но Габриэль почувствовала силу, которая в них еще осталась.
Жрица встретилась с ней взглядом и в течение долгого времени смотрела на нее, по-видимому, выискивая что-то, чего молодая женщина не могла понять, прежде чем удовлетворенно вздохнула: "Добро пожаловать домой".
Габриэль нахмурилась, задумавшись над приветствием. "Я не знаю, что вы имеете ввиду".
Жрица слегка улыбнулась: "Узнаешь. Я видела тебя в своих мечтах весьма непродолжительное время. Извини меня, пожалуйста". - С поклоном, который удивил Габриэль, старая женщина направилась к Эфини и Эпонин.
"В эти минуты Террис наслаждается покоем с Артемидой, Эфини", - произнесла она, положив руку на плечо овдовевшей амазонки. - "Она знала свою судьбу и приняла ее".
Внезапно плач прекратился, и светло серые глаза уставились на жрицу. "Она знала?" – спросила ее Эфини.
Эпонин закрыла глаза, пытаясь избежать этого кошмара - смерти Террис, а теперь еще и открытия Клэймер. Ее рука, сжимавшая Эфини, напряглась, когда она вспомнила свое обещание другу.
Клэймер знала, насколько эта информация была трудна для Эфини, но она должна была рассказать ее. Амазонки должны признать передачу Террис права касты постороннему. Единственный способ, гарантировавший это - продемонстрировать, что Террис знала о желании Артемиды. "Да, она знала. И ей тоже было больно от того, что она должна уступить дорогу Избраннице Артемиды".
"Она сама была Избранницей Артемиды", - исправила ее Эфини. В глазах амазонки появился опасный блеск.
"Да, как Королева она была ею. Но видения предсказывают того, кто может привести нацию к нашему будущему. Она - Избранница Артемиды, и она получила право касты от Террис".
"Нет необходимости обсуждать это сейчас", - прорычала Эпонин.
"Ты не права", - возразила Клэймер, - "сейчас самое время".
Эфини извернулась в руках Эпонин, чтобы посмотреть на нее. "Кому Тер передала свой титул? Тебе?" – В последнем вопросе слышался упрек, желание оскорбить. Эфини всегда ревновала супругу к тем отношениям, которые у нее были с Эпонин.
"Нет. Ей". - Эпонин показала на молодую незнакомку, стоявшую среди амазонок, чей рот открылся от удивления, когда она услышала все это.
Глава 23
Зена была очень довольна тем, как прошел ее день. Было удивительно весело сидеть возле храма и мучить амазонок. Солнце дарило приятное тепло, морской воздух как всегда творил чудеса с ее настроением, да и к тому же она давненько не рисовала. Вернувшись в дом Салмонея, она была разочарована отсутствием Габриэль, задержавшейся в библиотеке, но у нее не было никаких сомнений в том, что ее молодой оракул появиться здесь довольно скоро.
Вскоре после Завоевателя вернулся Палаемон. Приложив кулак к сердцу, и низко поклонившись, капитан криво ухмыльнулся: "Моя Госпожа, дело сделано".
"Прекрасно. Докладывай, Палаемон". - Зена указала ему на стул, предлагая присесть, сама же откинулась на спинку большого, обитого бархатом кресла, отведенного лично для нее.
"Оружие Цезаря будет отправлено завтра. Его правая рука – Брут, - находится в городе, чтобы наблюдать за транспортировкой. Они отправятся на рассвете и собираются воспользоваться южной дорогой, моя Госпожа".
Завоеватель хищно улыбнулась, предчувствуя скорую победу. "Превосходно. Так ты оставил Проконсулу жизнь или нет?"
"Да, моя Госпожа. Но он будет неспособен связаться с кем-либо достаточно долгое время. По крайней мере, обычными способами. Боюсь, его челюсть сломана, также как все пальцы на руках и ногах".
На лице Завоевателя отразилось удивление. "Пальцы на ногах, Палаемон?"
Капитан пожал плечами, вспомнив крики Проконсула, когда он ломал ему пальцы. "Я не хотел, чтобы он вдруг надумал воспользоваться пером. Или сбежал, если солгал вам".
"Неплохо придумано".
"Могу я спросить, как все прошло в храме, моя Госпожа?"
Завоеватель рассмеялась. "Отлично. Скорей всего амазонки собирают свои пожитки, не зная чего от меня ждать. Они настолько высокомерны, что думают, мне есть дело до их, ничего не стоящего, сборища женщин. Эфес и Артемида могут навсегда оставить их себе. Меня лишь заботит, чтобы они и думать забыли о Греции". - Она глубокомысленно погладила себя по подбородку. - "Хотя, я бы не возражала против небольшого количества золота, которое у них имеется, но думаю, ограничусь захватом оружия Цезаря. Амазонки для меня не проблема, к тому же я предпочитаю сохранить Эфес в качестве своего торгового партнера. Пока".
Прежде чем задать следующий вопрос, Палаемон попытался спрятать усмешку, но ему это не вполне удалось: "Вы получили удовольствие от циркового представления вчера вечером, моя Госпожа?"
Зена спокойно встретила его пристальный взгляд, понимая скрытый смысл, таящийся в словах. "Да", - ответила она на невысказанный вопрос.
"Я рад". - Палаемон на мгновение задумался - хорошо бы у Габриэль была где-нибудь сестра для него.
Я тоже. Просто мне нравится, когда она рядом. Она первый человек, за долгое время, от кого я не чувствую никакой угрозой. И при этом она не смотрит на меня, как на двуглавую гидру. И сама не похожа ни на кого: с золотисто-рыжими волосами, нежными зелеными глазами, симпатичным носиком и самой приятной улыбкой, которую я когда-либо видела. Мне нравится, что она разговаривает во сне. Хотя это главным образом какая-то бессмыслица вперемешку с хихиканьем. На самом деле, мне кажется, она вечно болтает; спасибо богам свыше, что мне нравится звук ее голоса. Когда она стала для меня больше, чем оракул истины? Больше чем просто замена моего брата Лайкуса и даже больше чем семья. Не то, чтобы у меня был кто-то для сравнения.
Палаемон заметил, как смягчился взгляд Завоевателя, и благословил тот день, когда Габриэль вошла в тронный зал. Он сражался рядом с Зеной довольно долгое время и никогда не видел, такой нежности на ее лице. Это вызвало у него еще большее желание сражаться рядом с ней, чтобы защищать ее ради Габриэль.
Хлопнув ладонями по бедрам, Зена поднялась с кресла. "Хватит об этом, Палаемон, мы должны спланировать нападение. Пойдем, взглянем на карту, которую нарисовали разведчики и определим, где устроить ловушку".
"Охотно, моя Госпожа. Завтрашний день запомнится надолго. Один только Цезарь его не скоро забудет".
Зена улыбнулась, откинув темную прядь волос с глаз. "Даже в снах, Палаемон, я собираюсь преследовать его". – Одежда из черной кожи и синие глаза, которые действительно излучали какой-то нереальный свет, делали ее и впрямь похожей на призрак.