Она не чувствовала себя такой расстроенной с тех самых пор, как познакомилась с Алексеем, и сегодняшнее унижение воскресило в памяти неприятные воспоминания. Алексей был сыном одной из оксфордских наставниц Уинифред — Анны Прозниц, которая покинула Россию после кишиневского погрома 1903 года. Алексей последовал за матерью в Лондон в 1905 году, когда революция в Петербурге потерпела поражение. Неистовый социалист, он остался в Лондоне после Третьего съезда Российской социал-демократической рабочей партии, чтобы вербовать сторонников в среде экспатриантов.
Даже сейчас Урсула помнила все подробности их короткого романа. Они с Уинифред приехали домой к Анне и увидели, что Алексей сидит в гостиной, склонив над книгой смуглое худое лицо и закинув ноги на стол. На нем были ярко-синие брюки, изношенные сапоги и защитного цвета рубашка с закатанными рукавами. Когда Урсула вошла, молодой человек взглянул на нее поверх очков в проволочной оправе и усмехнулся. Урсула почувствовала себя неловко. Одетая в прогулочный костюм из китайского шелка с ручной вышивкой и широкополую соломенную шляпку, она была олицетворением буржуа. Вскоре, разъяренная его ехидным замечанием относительно «богатых наследниц, играющих в политику», Урсула опрометью выскочила из квартиры. Склонившись из окна третьего этажа, Алексей во весь голос прокричал извинение и бросил ей экземпляр ленинской статьи «К деревенской бедноте» с приглашением прийти на публичный митинг. Так начался головокружительный, страстный, безумный роман, и который теперь, два года спустя, Урсула почти позабыла.
Входная дверь открылась, и девушка вновь вернулась в действительность. Она услышала знакомый звук отцовских шагов в коридоре; мистер Марлоу здоровался с Биггзом и миссис Стюарт. Урсула встала, торопливо наполнила раковину холодной водой и умылась, насухо вытерла бледную кожу ирландским льняным полотенцем и снова взглянула на свое отражение, задумавшись, сумела ли она прийти в себя настолько, чтобы избежать неприятных расспросов со стороны отца.
— Можно войти, мисс? — спросила Джулия сквозь дверь. — Я помогу вам переодеться к ужину.
— Не беспокойтесь. Я сначала спущусь поздороваться с папой.
Урсула побрызгалась розовыми духами, подошла к двери и отворила ее.
Джулия по-прежнему стояла на площадке, в чепце и переднике.
— Потом я переоденусь к ужину, — уверила ее Урсула. — Приготовьте платье лавандового цвета — это папино любимое.
— Конечно, мисс. — Джулия сделала торопливый книксен и заспешила гладить платье.
Мистер Марлоу ожидал обычного приветствия — громкого возгласа с верхней площадки и широкой улыбки, с которой дочь бежала вниз навстречу ему. И та не разочаровала его. Урсула перегнулась через перила и увидела, что отец, утомленный путешествием на север Англии, стоит внизу.
— Папа! — крикнула она, и он с улыбкой взглянул вверх.
Роберт Марлоу протянул серое пальто и фетровую шляпу Биггзу, а Сэмюэльс внес маленький чемодан. Мистер Марлоу отсутствовал два дня, объезжая свои ланкаширские мельницы и фабрики, — поездка была вызвана нарастающей напряженностью. Прошли слухи о волнениях в среде рабочих, о повышенных требованиях профсоюзов. Хотя отец и старался держать свои тревоги в тайне от дочери, Урсула знала: уже начались переговоры о введении минимальной заработной платы. Девушка не раз слышала, как ее отец заявлял о необходимости твердо противостоять «либеральной угрозе». «Отступить хотя бы на шаг — значит открыть дорогу социализму», — повторял он.
— Рад, что вернулся? — спросила она, целуя его в щеку.
— Еще бы. Рад, как всегда.
Несмотря на это, он выглядел усталым и измученным, и Урсула внезапно почувствовала укол совести.
Мистер Марлоу похлопал ее по руке.
— Не беспокойся обо мне, детка, и не докучай расспросами. — Он почесал затылок и зевнул. — Ох черт, чуть не забыл — Том собирался заехать. Хочет поговорить со мной, прежде чем завтра мы отправимся к Мак-Клинтоку. — Мистер Марлоу снова зевнул.
Урсула застонала, но отец продолжал:
— Тебе придется его слегка развлечь. Я должен кое-кому позвонить.
Урсула начала придумывать отговорку, и тут раздался звонок в дверь.
Отец поцеловал ее в лоб.
— Не бойся, я ненадолго.
Урсула вздохнула.
— Биггз, — позвал мистер Марлоу, проходя в кабинет, — скажите Кухарке, что мы будем ужинать в восемь.