- Вылет должен был состояться сегодня вечером...
- Как?! - удивился Туманов. - Александр Васильевич говорил, что утром сегодня уже будет в Крыму.
- Судя по билету, неправду он говорил...
Бирюков вышел из комнаты в кухоньку. Кроме двух самодельных табуреток да маленького стола, здесь ничего не было. Под столом белели несколько осколочков фарфора, вроде бы от разбитой чашки. Неожиданно дверь дачи бесшумно приоткрылась. С улицы в кухню заглянул небритый старичок в железнодорожной фуражке и тихонько спросил:
- Можно?..
- Нельзя, - сказал Антон.
Дверь мигом закрылась. Бирюков осмотрел кухонное окно. Не обнаружив на нем ничего подозрительного, решил поискать в кооперативе свидетелей. Когда он вышел на улицу, заглядывавший в кухню старичок стоял неподалеку от дачи Туманова и увлеченно что-то рассказывал высокой дородной женщине в красной вязаной кофте. Увидев Бирюкова, рассказчик умолк. Антон подошел к ним и попытался заговорить с женщиной, зная, что женщины, как правило, больше осведомлены о соседях, чем мужчины. Однако та испуганно заторопилась:
- Нет, нет, нет! Что вы, что вы! Истинное слово, я за соседями не подглядываю. У меня своих забот по горло хватает! - И кивнула в сторону старичка. - Вот Максим Маркович знает все обо всех из нашего кооператива. Вы уж лучше с ним побеседуйте.
Старичок словно этого ждал. Он облизнул кончиком языка потрескавшиеся губы и с достоинством заговорил:
- Что верно, то верно. Я человек наблюдательный. К примеру, могу сказать, давно такой вывод сделал: как дождик пройдет - грязь обязательно будет...
Бирюков улыбнулся:
- А вы, Максим Макарович, не видели, как Головчанский к даче Туманова проходил?
- Чего не видал, про то врать не стану.
- Говорят, умер Александр Васильевич на даче у Тумановых, - внезапно сказала женщина. - Правда ли?..
- Кто это говорит? - спросил Антон.
Женщина растерялась:
- Дак вот... Максим Маркович...
- Чего ты, Федоровна, на меня телегу катишь?! - задиристо вспыхнул старичок. - Я ж не конкретно тебе сказал...
- А как?
- Предположительно.
- Объясните свое предположение, - попросил Антон.
- Чего объяснять?.. Довелось мне видеть, как час назад Олег Туманов сломя голову выскочил из своей дачки и помчался на машине в райцентр. Из любопытства я подошел к окну и в щелку между занавеской увидал мужика на полу. По одежде и обличью фигуры - вылитый Сан Силич...
- Вы знакомы с Головчанским?
- Хо! Мы с Сан-Силичем, без брехни, закадычные друзья. Я для его дачи рамы мастерил...
Женщина с усмешкой проговорила:
- Сказал бы, что пустыми бутылками он тебя снабжает...
Старичок обиделся:
- Не надсмехайся. Бутылки - это бесплатное вознаграждение. Неужто Сан Силич сам потащил бы стеклотару в ларек сдавать? Руководителю предприятия таким пустяковым делом заниматься не к лицу, а мне лишняя копейка карман не продырявит. Да, к примеру сказать, тебе я тоже оказывал подобную услугу...
Женщина махнула рукой - что, мол, пустое слушать - и ушла в домик, расположенный напротив недостроенной дачи Головчанского. Максим же Маркович, слегка попахивая перегаром, разговорился с Бирюковым, словно с давним приятелем. Фамилия его, как узнал Антон, была Пятенков. Сорок с лишним лет он отработал путевым обходчиком на железной дороге. В прошлом году оформился на пенсию. Недавно схоронил старуху. С горя стал попивать винцо, а до этого капли в рот не брал. Живет у сына. Помогает строить дачную избушку, оттого "большей частью днюет и ночует здесь, в кооперативе". Знал он, что "дачу Сан Силича возводит дикая бригада из пяти армян и семи бичей" Бригадирствует армянин по имени Хачик, с прозвищем Тарзан. Строительство ведется главным образом вечерами, так как в дневное время бригада занята на каком-то государственном объекте.
- Как Головчанский расплачивался с бригадой? - спросил Бирюков.
- Должно быть, хорошо платит. Мужики вкалывают на совесть.
- Деньги где они получают: в конторе или у самого Головчанского?
- Чего не знаю, про то врать не стану... - Максим Маркович подзадумался. - Оно, как говорится, строительство дачи еще не закончено внутренней отделки невпроворот. А, помнится, Хачик, говорил одному "бичу", что деньги Сан Силич выложит на бочку, когда сдадут объект.
- Какой?
- Кто знает, какой объект подразумевался... Может, дача, а может государственный...
- Как он выглядит, этот Хачик?
Пятенков снизу вверх посмотрел на рослого Бирюкова:
- Телосложением - не слабее тебя и Сан Силича, годами - тоже в вашем с Сан Силичем возрасте, возле тридцати. Черный... Рычит тигром... Возможно, и не по злости - разговор у него такой грубый. Но глазищи у Хачика бандитские - это точно, хоть в церковь не ходи...
Рассказал Максим Маркович Антону и о том, как вчерашним вечером, когда электричка уже отправилась из райцентра в Новосибирск, здесь, на даче, бригадир Хачик и Головчанский "срезались на ножах". Из-за чего сыр-бор разгорелся, Пятенков не знал, но своими собственными ушами слышал, как Хачик пригрозил Александру Васильевичу: "Ох, начальник! За такие шутки на Кавказе башку отрывают!" Вся бригада сразу бросила работу и ушла. Максим Маркович в это время на втором этаже дачи вставлял оконные рамы. Когда он спустился, Головчанский сердито ходил по комнате из угла в угол. Увидев Пятенкова, спросил: "Выпить хочешь, Маркович?" Пятенков не отказался. Александр Васильевич принес откуда-то с веранды пузатенькую бутылку коньяка с завинчивающейся пробкой. Выпили по наперсточку, недолго поговорили о засушливом нынешнем лете. После того Головчанский передал Пятенкову ключ от дачи и попросил: "Будь другом, Маркович, постереги мое хозяйство, чтобы эти бичи не растащили. Вернусь из отпуска - заплачу. А теперь иди отдыхай, мне надо спокойно одному подумать..."
Пятенков сунул руку в карман и показал Бирюкову плоский бронзовый ключ от английского замка:
- Вот он, ключик Сан Силича!
- Вы можете нам показать, что там, внутри дачи? - спросил Бирюков.
- Отчего же не могу? Хоть сию минуту пойдем смотреть...
Внутри двухэтажный домина Головчанского был действительно еще не отделан. На полу засохли сгустки штукатурки. У стен громоздились плахи, шпунтовая рейка, большие листы добротной фанеры. Посередине просторной комнаты на нижнем этаже желтела кучка просеянного песка, рядом лежали бумажные мешки с цементом и алебастром, валялись строительные инструменты.
Пятенков провел оперативников по всему дому и, словно опытный экскурсовод, объяснил, где Головчанские планируют сделать кухню, где - зал для приема гостей, где - комнаты: хозяина, хозяйки, детскую. Когда "экскурсия" закончилась и оперативники спустились с верхнего этажа, Максим Маркович простодушно принялся пересказывать то, что уже рассказывал Бирюкову.
- Где те рюмки, из которых вы с Головчанским вчера выпивали? спросил подполковник Гладышев.
Максим Маркович смущенно отвел глаза в сторону:
- Так мы всего по наперсточку из одного стакана дернули.
- Где тот стакан?
- Ну, может, не конкретно, что стакан, а как бы это... - окончательно смутился Пятенков и показал на эмалированную кружку, стоящую на ящике возле ведра с водой. - Вон из той посудины причастились.
Гладышев покачал головой:
- По полной?..
- Ни-ни! Говорю, по наперсточку, на донышке. Даже закусывать не стали.