— Учитель! — возмущённо воскликнул Гарри.
— Хорошо справился, — повторила волшебница. — Завтра я жду от тебя эти чары без всякой стимуляции. А теперь перейдём ко второй части нашего урока — окклюменции.
— Что с ней не так? — спросил успокоившийся — возмущение методами обучения, как он усвоил, абсолютно бесполезно — Гарри.
— Заметил, как легко я обошла твой щит? И это не предел. Могла погрузить в транс, кому, остановить сердце, да и просто убить. Твой щит хорош против грубых атак, вроде… легилименс!
Теперь Гарри не защищался «рефлекто» — он уверенно принял вызов, встретив чужую волю собственными ментальными бастионами. Пару минут длилась безмолвная дуэль — и Атика убрала ментальный мост.
— Нормально для одиннадцати лет. Но тонкие атаки ты просто не замечаешь. С этого дня мы будет изучать тончайшие воздействия, граничащие с духовным, магическим или даже материальным планом. Пожалуй, это мой уникальный опыт, — улыбка. — Кроме моих учеников, не знаю на Земле менталистов такой тонкости, но… — он не договорила, и Гарри закончил:
— …но это не значит, что их нет?
— И это тоже. А ещё — ты не всё время будешь на Земле, Гарри. Надо готовиться заранее.
— То есть, ты хочешь поймать дух Волдеморта в изолят? — уточнил Дамблдор. — И он его удержит?
— Теоретически, — кивнула Атика. — Изоляты нужны именно для удержания. Это уникальная технология — я понимаю, как они действуют, очень примерно. Один из моих изолятов хранит артефакты, другой — волшебство, а третий… — она достала из кармана серебристую пирамидку, повертела в руках. — Третий должен удерживать духов.
— Вот как, — заинтересованно наклонился к изоляту Дамблдор. — Чары сокрытия?
— Скорее, ритуал. Хотя от ритуала там… Работаю над ними всю жизнь, а без толку. И не в тонкости дело, а в сложности — такое ощущение, что их создатель, играючи делал то, что у нас занимает многие дни.
— И ты не смогла понять чужую систему, пусть и сложную? — недоверчиво спросил Дамблдор.
— Я не всесильна, — пожала она плечами. — А здесь же… Знаешь, я специально занималась программированием, чтобы понять, что и как реализовано. Дело даже не в самой изоляции — она–то, думаю, проста и понятна. Дело в самой системе. Этот артефакт — вершина магической мысли целой цивилизации. Я, считай, пытаюсь расшифровать что–то типа сущностной матрицы.
— Ты не преувеличиваешь сложность? — Альбус скептически поднял седую бровь.
— Разве что немного, — Атика кинула на пирамидку хмурый взгляд. — Эти изоляты невероятны. Видишь ли, отпечаток их сущностной матрицы — с шагом в треть аттометра, между прочим! — почти не уступает по сложности магической структуре. Фрактальность — так, кажется, называют ещё одно свойство магической структуры. Это самое увлекательное и самое тяжёлое исследование, что я веду, и близ восьмидесятых расшифровала пару самых простых функций этой системы. Глянешь?
— Давай! — коротко и с азартом — Альбус Дамблдор заинтересовался. Серьёзно заинтересовался, что бывало очень редко.
— Руку, пожалуйста.
С тихим хлопком они аппарировали в один из пустынных полигонов Атики. Волшебница отошла на пару шагов, повернулась к Дамблдору и взмахнула палочкой. Взмахнула?! О нет, это был не взмах, а какой–то танец — рука извивалась подобно змее, палочка словно писала или рисовала какой–то рисунок, не желающий проявляться даже магически, лишь мельчайшие волшебные всполохи свидетельствовали, что это вообще магия. Наконец, кончик палочки замер, и Атика шепнула:
— Агере.
И появилось оно. Волшебство это не было особо эффектным — просто сложный рисунок ритуальных контуров, переплетающихся меж собой, путая взгляд. Но их число… Двадцать, тридцать, сорок, сто, двести, триста… Тысячи. Тысячи контуров, соединённых вспомогательными линиями и заполненных знаками знакомого Дамблдору рунного письма Та — Рета — правда, в нём появились и совсем незнакомые символы, кажется, какое–то обобщение обычных связей и что–то из математической логики. Ритуальный узор замер, мерцая голубым. Вместе с ним замерли и волшебники, вглядываясь внутрь.
— Что это? — тихо спросил Альбус.
— Перевод, — столь же тихо ответила Атика. — Я создала Та — Рету именно для перевода. Эта функция нужна для распределения энергии–информации внутри контура произвольной формы. Многоуровневая оптимизация. Этот шедевр способен к адаптации, самостоятельному изменению в широких пределах. Например, так, — из палочки вышла волна волшебства, вошла в узор, и тот будто поплыл. Одна за другой нарастали новые линии, исчезали старые. Волна волшебства? А она пропала, целиком растворившись в недрах узора.