Хогвартс показался Гарри каким–то мрачным. Может, сказывалось, что он не мог видеть магию, но освещаемые факелами коридоры вместо таинственности вызывали ощущение смутной тревоге. В воздухе замка витали нехорошие предчувствия, о чём Гарри тут же сообщил дедушке.
— Атика? — тот резко остановился, глянув на своего учителя.
— Маловероятно, — ответила та. — Ясновиденье и пророческий дар просыпается раньше, мы бы заметили. Просто совпадение.
— Так я прав, тут что–то произойдёт? — удивился Гарри.
— Кто знает… — загадочно молвил старый маг.
— Произойдёт, произойдёт, — подтвердила Атика. — Только у Альбуса всё под контролем, можешь не беспокоиться.
Спустившись по очередной лестнице, нижние ступеньки которой обретали материальность прямо под ногами дедушки, свернув направо, затем налево — Гарри уже давно бросил попытки запомнить путь к кабинету — они остановились перед приоткрытой двустворчатой дверью.
— Мы прибыли. Большой Зал, — сообщил дедушка. — Теперь слушай внимательно, Гарри. Когда мы войдём, громко, на весь зал спроси, «что за чары наложены на потолок, дедушка?». Постарайся не выказывать волнения. Если тебя спросят — отвечай честно, но как можно меньше говори о своём образовании: в нынешние времена посещать маггловскую школу для чистокровного считается чепухой, а то и позором, а занятия тёмной магией запрещены.
— Меньше конкретики, больше чепухи, — подытожила Атика. — Если затрудняешься, просто промямли что–нибудь или промолчи — за тебя вполне могу ответить я или Альбус.
— Я понял, — учитывая, что в школе приходилось скрывать своё магическое происхождение, Гарри имел некоторый опыт в уклонении от ненужных вопросов и надеялся, что этого хватит.
— Вполне возможно, никто ни о чём не спросит, — потрепала мальчика по голове Атика. — Так что вперёд, меньше медлишь — меньше волнуешься.
Повинуясь жесту дедушки, двери Большого Зала раскрылись, и троица, возглавляемая старым магом, направилась к учительским столам.
* * *
Гарри поднял глаза вверх. Да уж… Потолок Большого Зала действительно впечатлял. Интересно, откуда магия узнают состояние неба? Впрочем, об этом он и должен спросить!
— Дедушка, а что за чары наложена на потолок? — громко спросил мальчик.
В мгновение ока в зале воцарилась тишина. Обедающие студенты и учителя развернулись посмотреть, кто назвал директора Дамблдора дедушкой.
— Сложная иллюзия, Гарри, — так же громогласно ответил Альбус. — самое интересное — это как иллюзия берёт информацию о состоянии неба. Мы с Атикой провели небольшое исследование… — с каждым словом старый маг говорил всё тише.
Большой Зал заполнился шёпотом студентов и даже преподавателей. На мальчика теперь глазели практически все. Сопоставить «дедушку», «Гарри» и слухи о Гарри Поттере — всё равно что сложить два и два. Впрочем, Гарри было не до этого. Он слушал деда, Атику, задавал вопросы и был слишком увлечён темой. Про себя Альбус улыбнулся — его приёмный внук, пожалуй, был настоящим волшебником, который за своим делом не замечает внимания простых людей. Конечно, это скорее недостаток, но как признак становления действительно талантливого мага — радует.
— Постой, дедушка, но ведь ты сам говорил, что чары познания слишком громоздки и быстротечны, чтобы быть стационарными, как их могли использовать Основатели?
— Здесь мы касаемся самой основы чар этого типа. Видишь ли, чары познания — это одни из самых сложных чар, слишком тонких, которые развеиваются сами по себе или от любого достаточно сильного магического всплеска. Но так было бы, если бы эти чары свободно висели в воздухе. Основатели же схитрили: чары познания у них находятся в сердцевине хогвартских стен, выходя тонкими самовосстанавливающимися отростками наружу.
— Очень любопытное решение, — отметила Атика, когда маги неспешно подошли к столу. Альбус взмахом создал кресло Гарри, Атика — себе. Усевшись в центре учительского стола по разные стороны от директора, маги продолжали говорить. — Стены Хогвартса содержат столько энергии, что внутри них никакие магические всплески чарам познания не грозят. Разумеется, выходящие наружу магические отростки регулярно разрушаются, но их так много, что процесс разрушения–восстановления почти не влияет на чёткость картинки на потолке.
— А почему тогда чары познания не развеиваются в стенах, если там так много энергии? — заметил нестыковку Гарри.
— Роль играет не количество энергии, а её изменчивость, — объяснил Дамблдор. — Грубо говоря, это те самые «всплески», колебания энергоуровня. Всплески достаточно короткие и достаточно сильные разрушают любые упорядоченные структуры. Напомни мне дать тебе книгу о колебательных процессах в магии. Ох, — Альбус сделал вид, что только сейчас заметил внимание преподавателей, с искренним интересом следивших за разговором и разглядывающих Атику и, особенно, Гарри. — Дорогие коллеги, позвольте представить вам моего приёмного внука, Гарри Поттера, о котором вы, безусловно, многое слышали, и одну из моих наставниц, Атику, леди Сей — Тиор. Возможно, вы что–то слышали и о ней.
— Можно просто Атика, — молвила та, немного привстав. — Рада познакомиться с уважаемыми профессорами.
— Атика, победительницы чемпионата магических дуэлей тысяча девятьсот шестого года в Лондоне? — тонким голосом спросил самый низкий из преподавателей. — Я Филиус, Филиус Флитвик, и мне очень понравилось ваше выступление. Настоящее искусство!
— Тысяча девятисот одиннадцатый, Париж, некий чемпион Филиус Флитвик, — улыбнулась ему чародейка.
— О, ваша дуэль с Грегором вдохновила меня заняться самосовершенствованием и подать заявку на участие, — произнёс Флитвик. — Если не откажетесь, был бы рад проверить, насколько я растерял умения за эти годы.
— Ждите меня на днях, Филиус, — кивнула чародейка.
Следом за Флитвиком представились и остальные преподаватели. В выходной, воскресенье, не все обедали в Большом Зале, поэтому Гарри и Атика познакомились только с профессорами Макгонагалл, Флитвиком, Вектор и Спраут. Гарри почти не участвовал в оживлённой беседе взрослый, но с интересом прислушивался к ней. В конце обеда затронули и тему обучения мальчика.
— Гарри — самый лучший из моих учеников, — с гордостью сообщил Дамблдор. — Как–нибудь я попрошу показать вам его достижения.
— Ну, Гарри учится быстрее, чем Альбус в своё время, — отметила Атика, заставив всех преподавателей, кроме Флитвика, впасть в некоторый ступор — тяжело было представить, что эта молодая женщина могла учить более полвека назад самого Альбуса Дамблдора. — Возможно, дело в гибкости юного ума, но надеюсь, однажды он меня превзойдёт. Гарри, покажи что–нибудь сложное, — «попроще, «авис», например, и сделай вид, что тебе трудно», — добавила волшебница телепатически.
— Хорошо, я попробую, — мальчик закрыл глаза, делая вид, что сосредотачивается… впрочем, он действительно сосредотачивался: пусть «авис», но не обычный! В конце концов, маг он или не маг?
Взмах палочкой в привычном сочетании ритуала, упрочняющего и повышающего чёткость формы.
— Авис.
Птичка была маленькая и совершенно обыкновенная. Простой воробей. Только вот сквозь воробья просвечивал потолок. Воробей–призрак? Заметила это одна профессор Макгонагалл, которая промолчала, покосившись на Атику, подмигнувшую ей.
«Молодец, очень точный контроль, — пришла мысль от Дамблдора. — Я недодать силы ровно столько, чтобы птица обратилась полуиллюзией, смог в пятнадцать. Правда, у меня не было таких учителей, как Атика».
Не успел Гарри возмутиться, что его дедушка не хуже Атики, как та шепнула:
— Он всегда любил себя принижать. Не спорь.
После обеда Альбус Дамблдор отвёл своих гостей в кабинет, чтобы не показывать, что он может аппарировать в Хогвартсе, и отправился в свой дом. Атика же воспользовалась координатным порталом — координаты Хогвартса дал ей Альбус — и переместилась на полигон в пустыне, учить Гарри управлять магическим восприятием.