— Хорошо, профессор, — кивнула девочка.
Комната, в которую пригласил Гермиону Флитвик, оказалась вполне себе аскетичной. Несколько полок с книгами, столик и лучи солнца, пробивающиеся из–под тюля на окне. Профессор что–то прошептал, и на столе появились чашки, полные горячего сладкого чая и пирожные.
— Угощайтесь, — улыбнулся он.
Пирожные выглядели и пахли так аппетитно, что девочка просто не смогла отказаться, хотя и понимала, что пришла сюда совсем не для этого. К её удивлению, профессор также съел парочку сладких шедевров. Когда пирожные и чай закончились, Флитвик поинтересовался:
— Мисс Грейнджер, сегодня на уроке вы колдовали… не совсем уверенно.
Девочка покраснела. Профессор весьма смягчил обстоятельства: Гермиона колдовала никак. Заклятие изменения цвета для чашки не вышло даже после сотен попыток.
— В прошлый раз вы демонстрировали гораздо лучшие способности, — плавно продолжил маг.
— Да, профессор, — Гермионе ничего не оставалось, как согласиться. В этот момент ей страшно хотелось куда–нибудь пропасть. Например, провалиться сквозь землю.
— Вы слишком серьёзно относитесь к простым замечаниям, — заметил Флитвик. — Это всего лишь одна неудача.
Девочка опустила глаза в стол.
— Не одна, — удовлетворённо сказал Флитвик. — Этого следовало ожидать. Скажите, мисс Грейнджер, зачем вы читали книги по ритуалистике?
— Я… откуда вы знаете?
— А ведь я просил Альбуса устроить проверку библиотеки. Начал — так довёл бы до конца, — вздохнул Флитвик.
— Я не понимаю, профессор.
— Вы столкнулись с так называемым «эффектом теоретика», или «кризисом веры», — начал объяснять Флитвик. — Видите ли, в последние десятилетия учебная программа Хогвартса несколько поменялась. Мы даём более обширный список заклятий и, в то же время, уделяем самый минимум теории. Студенты не знают и даже не подозревают, что те движения палочки и слова, что они разучивают на уроках, — ритуалы. Те же, кто знают, не подозревают, что действие заклятия определяется верой в ритуал. Это очень удобно, — ещё раз вздохнул Флитвик. — В будущем, на седьмом курсе, те, кто выберут специализацию на теории, будут заниматься и теорией ритуалов. Им придётся нелегко, пройти через кризис веры и сохранить силу своих чар — нетривиальная задача. И что же мы имеем сейчас?
Гермиона внимательно слушала, уже догадываясь.
— Ученица, ещё первокурсница, притом магглорождённая, то есть без примеров волшебства с самого детства, находит книгу по ритуалистике, обнаруживает, что все изучаемые нами чары — суть ритуалы, и сталкивается с эффектом теоретика. Совершенно естественно, что вы теперь не можете нормально колдовать.
— И что мне делать? — в голосе Гермионы послышались нотки паники. — Я же теперь не смогу нормально учиться? Меня исключат?
— Мисс Грейнджер, — поднял руку Флитвик. — Успокойтесь. Учебная программа менялась не мгновенно. Мы всё ещё помним, как учат, соединяя теорию с практикой с первого курса. Самым простым выходом является приобретение магического восприятия, умения ощущать магию. Тогда к вам вернётся уверенность в собственных силах, а там, — профессор коснулся своей головы, — внутри, в глубине себя, вы будете верить. Есть и иной путь — можно попробовать научить вас манипуляциям с собственным сознанием. Тогда вы будете контролировать себя в достаточной мере, чтобы вызвать уверенность, веру в силу магии. К сожалению, оба этих пути предназначены для более взрослых магов.
— Но вы же как–то учили раньше?
— Разумеется, мисс Грейнджер. Раньше, когда магглорождённых было в разы меньше, чуть ли не по одному–двое на курс, мы могли подходить к каждому индивидуально. Есть особенные чары, позволяющие контролировать веру студентов и постепенно усиливать её. Мы можем использовать данный подход, но в вашем случае… — Флитвик помедлил, — он, скорее всего, будет малоэффективен, — и тут же пояснил. — У вас довольно упорядоченное мышление, широкий кругозор и сильный магический потенциал. Воздействия на сознания будут затруднены, могут даже принести больше вреда, чем пользы.
— И что мне делать? — поникла Гермиона, повторив вопрос.
— Вам придётся немного потерпеть, — молвил Флитвик. — Скорее всего, есть специальные ритуалы, решающие вашу проблему. Я проконсультируюсь с Альбусом и Минервой. Возможно, Снейп… но я никогда не слышал о зельях с подобными свойствами. Не унывайте, — тепло улыбнулся Флитвик. — Это всего лишь небольшая педагогическая заминка.
* * *
— Мой лорд, вы уверены… — шептал человек в нелепом фиолетовом тюрбане и коричневой мантии с золотыми полосами. Наверное, когда–то давно эта мантия была парадной — сейчас же давно вышла из моды, да и в сочетании с тюрбаном… Вид мужчина имел совсем не представительный.
— Молчи, Квирнус, и делай, что я говорю, — раздался холодный голос. При этом стоящий в одиночестве на опушке Запретного Леса, что окружает Хогвартс, Квирнус Квирелл, профессор защиты от тёмных искусств, не раскрывал рта. Он лишь ёжился, когда слышал этот голос, мертвенный, чуть шипящий, и судорожно сжимал волшебную палочку. — Нам нужны союзники, особенно такие. Проверь, нет ли его рядом.
— Гоменум ревелио! — воскликнул Квирелл. — Мой повелитель, его здесь нет.
— Я с-сказал — проверь! — почти прошипел голос, и Квирнус вскрикнул, дёрнувшись от боли.
— Д-да, господин… Эл–визус магика! — профессор поднял палочку вверх перед этими словами. — Никого, мой лорд.
— Хорошо. Жди.
Квирелл прислонился к дереву, могучему дубу, и чуть расслабился, изредка поднимая вверх палочку и шепча заветное «эл–визус магика». Спустя полчаса очередное применение заклинания заставило Квирнуса встрепенуться, собраться и повернуться в стороны леса. Оттуда, из полумрака, выступила низкая фигура с палочкой в одной руке и мешочком в другой. Это был гоблин.
— Профессор Квирелл, я полагаю, — скрипучим голосом осведомился пришелец.
— Да, это я, — подтвердил маг, не сводя палочки с гоблина. Впрочем, тот отвечал взаимностью.
— Моё имя — Саграф. Вы просили лорда Грефронта о встрече.
— Почему он не пришёл сам? — поинтересовался Квирелл, поигрывая палочкой.
— Вы должны понимать, что лорд сейчас в тяжёлом положении, — ничуть не испугался гоблин. — В другое время он отказался бы от встречи, зная, какие силы вы представляете. Лорд не рискует собой понапрасну — ведь вы тоже не пришли сюда со своим господином. Я уполномочен провести сделку и назначить следующую встречу, если понадобиться — то личную встречу вашего лорда и моего.
— Понимаю, — склонил голову Квирнус. — Товар у вас?
— Да, профессор, — гоблин опустил мешочек на землю. — Деньги при вас?
— Разумеется, мистер Саграф, — маг вытащил свободной рукой кошель и, подобно гоблину, положил его на траву. — Могу ли я убедиться в ценности товара?
— Имею аналогичное желание, — кивнул гоблин.
Саграф и Квирнус начали двигаться по кругу, меняясь местами и не сводя друг с друга палочки. Как только профессор оказался рядом с мешочком, он повёл над ним палочкой, что–то прошептав, удовлетворённо выдохнул. В то время гоблин наклонился, поднял кошель, заинтересованно сжал–разжал его и произнёс:
— Полагаю, сделка состоялась, профессор.
— Верно, мистер Саграф. Вы что–то говорили насчёт личной встречи?
— Завтра, здесь же, в полночь, — предложил гоблин.
— Согласен, — кивнул Квирнус. — Если товар вдруг окажется подделкой — встреча состоится в других условиях, — в голосе Квирелла звучала угроза.
— Вы в своём праве, профессор, — гоблин не подал виду, что заметил её. — А теперь позвольте откланяться.
— Всего наилучшего, — холодно пожелал Квирнус.
Гоблин, пятясь и не сводя палочку с Квирелла, скрылся в лесу. Профессор ещё раз использовал «эл–визус магика», и аппарировал. Появившись на берегу моря, он дрожащими руками открыл мешочек, достал две склянки с кровью единорога и залпом выпил одну.