— Все пророчества — прах, — с той же интонацией повторила Атика. — Все, Альбус. Пророчества лишь направляют события, не более того. Достаточно сильный человек опрокинет любое предсказание, будь оно хоть трижды истинным. И для этого совсем не обязательно быть магом. Достаточно избрать иной путь и следовать ему.
— Ты уверена в своих словах?
— Да, ученик. Пророчества описывают наибольшую вероятность. Пророчества — это своего рода растянутые во времени заклинания, склоняющие к определённым действиям. Конечно, их природа на самом деле не магическая, но аналогию провести можно. Гарри Поттер не обязан быть победителем Волдеморта.
— Но если не он, то кто?
— Например, ты. Ты обладаешь достаточной силой, чтобы его победить.
— Один раз — да. Я рассказывал тебе о хоркруксах. После каждого возрождения он будет всё сильнее и сильнее. А найти все хоркруксы уже невозможно. Я слишком поторопился с Ритуалом Полного Слияния.
— Что ж… Я помогу тебе. Оттягивай его возрождение как можно дольше. Я подготовлюсь.
— Я… не рассчитывал на твою помощь. Спасибо. Ты говорила, что никогда не вмешиваешься. Почему?..
— Мальчик. Это не его путь. Тем более, не ему становиться твоим преемником. Ты — уникум, Альбус. Сочетать политику и магию такого уровня… Мой ученик, — гордая улыбка. — Но путь власти — это не путь Гарри Поттера. Дай ему выбрать свой путь.
— Учитель, а не выбираешь ли ты за него?
— Нет. Я лишь учу. Он сам выбирает, чему учиться. Ты много рассказал ему о последствиях любого выбора. Продолжай в том же духе, но не перекладывай на него ответственность. Проблема угасания магии — только твоя.
— Не думал, что ты пробьёшься так быстро.
— Твои ментальные щиты стали, наконец, по–настоящему интересными. Но — недостаточно хорошими. Я практиковалась больше двух веков. Кстати, ты собираешься знакомить мальчика с его сверстниками–магами?
— Нет. Пока рано.
— Я тоже так думаю. Как ты смотришь на небольшое приключение для Гарри?
— Небольшое приключение? — недоверчиво переспросил Дамблдор, вспоминая, что называла Атика этим словом.
— Ничего по–настоящему опасного. Для него опасного, а не для меня. Да, читаю — не думай так громко и смени, наконец, щиты. Безопасность ребёнка я гарантирую. Должен же кто–то показать ему мир? Да, дела в Министерстве и МКМ тебя извиняют, но кроме тебя у него есть я. Уверена, ему понравится!
* * *
Деревянный дом был большим. Очень большим. Он стоял на опушке леса, и прямо–таки искрился волшебством. Над домом сияла объёмная иллюзия слов на английском, французском, русском и ещё нескольких языках.
— «Грефронт и Этьен, лучшие артефакты на заказ», — прочитал Гарри. — Здесь мы купим палочку?
— Ну, сначала надо её заказать, — Атика уверенно направилась к деревянному же крыльцу. — Я уже обо всём договорилась, осталось только провести измерения.
За широкой дверью располагался магазин артефактов. Гарри с любопытством разглядывал кинжалы, мечи, палочки, медальоны, всевозможные украшения и совершенно невзрачные вещи вроде скорлупки от грецкого ореха. Каждый артефакт ярко светился в магическом зрении. Ценники поражали — ниже четырёхсот галлеонов ничего не было. Зато выше… Скорлупка стоила всю тысячу.
— Рад тебя видеть, Атика, — Гарри отвлёкся от разглядывания, чтобы послушать разговор вышедшего навстречу покупателям гоблина и своего учителя. — Давно не виделись.
— И ещё век не встречаться, Греф, — поморщилась в ответ женщина. — С тебя — замеры.
— Разумеется, — вежливо кивнул гоблин. В его поведении Гарри чувствовалась скрытая враждебность, такая же, какую открыто демонстрировала Атика. — Прошу сюда, юноша.
Замеры продлились от силы минут десять. Гоблин подносил артефакты, напоминающие лабораторные приборы с уроков физики, что–то замерял, записывал. Наконец, он сообщил:
— Завтра в восемь утра можете забирать заказ.
— Прекрасно, — сухо ответила Атика.
— До встречи, старый враг, — попрощался гоблин.
Атика, а вслед за ней и Гарри, промолчала.
— Кто он? — поинтересовался мальчик, когда они отошли за радиус действия антиаппарационных чар.
— Мой старый враг. Жаль, что обслуживал он, а не Этьен.
— И ты доверила ему делать мою палочку? — возмутился Гарри.
— Он — гоблин. Свой кодекс чести. Сегодня мы — его клиенты. Вот когда будем соперниками…
— Соперниками?
— Позже расскажу.
Рывок аппарации.
* * *
— Ещё раз! — язвительно выкрикнула Атика. — Я даже не замечаю твоих атак!
— Делерет!
Шаг в сторону. Женщина даже не поставила щит.
— Таранталегра, делерет, секо! — все три заклятия были направлены, как и учила Атика, по–разному, снижая вероятность, что противник увернётся.
— Протего, — спокойно сказала Атика, шагнув в сторону. Щит принял на себя только «таранталегру», и его вполне хватило.
— Секо, эльро, ступефай!
Атика улыбалась, не сходя с места, непринуждённо держала щит.
— Я не использую сил, превосходящих твои.
— Секо, секо, секо, секо! — рука Гарри выписывает ритуалы усиления. Невидимые лезвия впиваются в щит, разрывая, и вот последнее добирается до…
Шаг в сторону. Улыбка.
— Уже лучше. Но недостаточно. Прости, но это поможет. Эл — Фриго Эринус сио, — Атика даже не указала на Гарри, кажется, заклятье подействовало на площадь. На неё тоже?
Впрочем, Гарри стало не до отстранённых размышлений. Мысли вдруг захватил гнев, потом — ярость, причём не горячая, а ледяная. Мальчика охватило чувство, которое постигает далеко не каждый взрослый. Расчётливый гнев. Упорядоченная жажда преодоления. Ум стал работать по–другому. Осталась только цель, ярость и стремление.
— Секо! — и шаг в сторону. Правильно — мелькнул «ступефай». — Эльро, секо, ступефай, протего! — следующий луч «ступефая» разбился о невидимый щит. Атика явно действовала не в полную силу, Гарри помнил, как она взорвала «ступефаем» валун не хуже, чем «редукто». — Протего, — щит чуть в стороне. — Ступефай, секо, делерет, делерет, делерет! — как только неподдерживаемый «протего» истощился, Гарри сделал шаг в сторону, за предусмотрительно выстроенный щит. Очередной красный луч разбился об него, в то время как последние три заклятья Гарри пробили щит Атики, бессильно соскользнув с неё самой.
— Финита Эл–ментис, — широкий жест, и мальчик без сил упал на песок. Будто из него что–то вынули, что–то важное, что–то поддерживающее.
Когда сознание вернулась, Гарри обнаружил себя лежащим на мягком покрывале, в тени белого тента. Рядом сидела учитель. Стоило ему прийти в себя, как учитель повернулась. На привычно спокойном лице мелькнула тень беспокойства.
— Как себя чувствуешь, Гарри?
— Нормально, — и это действительно было так. Тело было будто бы невесомым. Мальчик сел, заметив, что сознание странным образом стало яснее и чётче, чем обычно. — Даже превосходно. Что ты сделала?
— Немного лечебной магии и чары ясного сознания, — ответила та. — Думаю, ты хочешь узнать, что это было?
— Я не знаю, что ты сделала, но я словно стал тем воином из скандинавских саг, берсеркером.
— Чары холодной ярости. Прости за них, но это был лучший способ.
— Зачем? — немного грустно спросил Гарри. На душе было неприятно.
— Ты должен почувствовать это состояние хотя бы раз, чтобы потом учиться вызывать сознательно. В дуэли оно позволяет игнорировать ментальные атаки, чтобы его сбить, нужно иметь немалую ментальную силу. И ещё: разве ты не заметил, насколько сильнее стал?
— Состояние аффекта… — Гарри употребил вычитанную где–то фразу.
— И это тоже. Только управляемого аффекта. Эти чары созданы специально для воинов, — Атика деликатно не упомянула, как сложно было адаптировать их к местной системе заклинаний. — Думаю, ты сражался на уровне плохонького аврора.
— Правда? — удивление и недоверие в глазах.