Набрав в грудь воздуха, она играет мелодию.
С тихим хлопком открывается дверь.
Облегченно выдохнув, Норра шагает в проход. В нос ей снова ударяет запах древности, пыли и плесени — запах раздавленного в ладони комка земли или сухого рассыпающегося мха.
Ее окружают старые каменные стены. Норра много лет прожила в Мирре и знает, что под городом тянутся древние катакомбы — наследие незапамятных времен. О них ходит множество слухов — что это храм для обучения джедаев, ловушка ситхов, древние жилища первобытных уугтинов, рассадник склизких хаттов. Немало историй о тех, кто пропал там навсегда, сожранный ранкорами, провалившийся в бездонную яму, похищенный уугтинами и ставший одним из них. Встречаются даже рассказы о якобы обитающих там призраках.
Она прекрасно знает все эти байки.
Норра, однако, и понятия не имела, что старые катакомбы соединяются прямо с ее проклятым домом. Что бы это могло значить?
Она делает шаг и с трудом удерживается от крика.
Прямо перед ней в небольшой нише сидит Теммин, лицо которого освещает голубоватый отблеск голоэкрана маленького компьютера. На нем — карта. Теммин быстро оборачивается, и экран гаснет. Шмыгнув носом, он протирает глаза тыльной стороной ладони и высоко поднимает голову, словно пытаясь скрыть, что он только что плакал.
— Извини, — говорит Норра.
— Угу. И ты тоже.
Он берет ее протянутую руку, и Норра слегка сжимает его пальцы.
— Я не знала… про это.
Он оглядывается по сторонам.
— Про катакомбы? Угу. Несколько лет назад я раздобыл карту. Подземелье соединяется с многими домами, особенно здесь, на Чензайском холме.
— Я разговаривала с твоими тетушками.
— И что?
— Они говорят, что ты у них даже не появляешься.
Теммин откашливается:
— Нет. Теперь я живу здесь. Я ни от кого не завишу. — Он вздыхает. — Собираешься их навестить, пока ты здесь?
— Нет.
— Я так и думал.
Норра ощущает невольную злость — не на Теммина, но на тех самых двух тетушек. На свою сестру Эсмелль и ее жену Шайрин. Она понимает, что это не их вина, но все равно злится. Они не сумели справиться с Теммином, и вот он здесь. Теперь у него своя лавка и своя жизнь. Только его едва не убили… кто? Местные уголовники. Бандиты. Головорезы.
— Я с ними говорила. Они не хотят покидать Акиву. Они тут прижились, и я не вправе их винить.
Теммин встает. На лице его недоверчивая язвительная усмешка.
— Покидать Акиву? В каком смысле?
— Теммин, — Норра крепче сжимает его руку, — я ведь именно за этим сюда и прилетела — чтобы тебя забрать. Нам нужно улетать отсюда.
— Улететь? Ни за что. Здесь моя жизнь. Здесь моя лавка. Здесь мой дом. Ты с ума сошла, если решила, будто я готов все бросить.
— Послушай. Тут что-то намечается. Империя повержена, но не уничтожена. Город кишит штурмовиками. Им-перцы уже здесь. Они установили блокаду и отключили связь.
Теммин хмурится. Он что, об этом не знал? Вероятно, как и большинство жителей Мирры — хотя рано или поздно они все равно догадаются.
— Не важно. Я веду дела кое с кем из имперцев, про-даю им товар. И мне плевать, что тут творится. А ты лети и спасай своего… друга. Веджи, или как его там.
— Веджа.
— Как скажешь.
— Нет, — отвечает Норра. — Я услышала твои слова, Теммин. Я делаю свой выбор, и этот выбор — ты. Ты для меня главное. Я тебя забираю.
— Нет, я остаюсь. А ты можешь лететь, если хочешь. Буду заниматься тем же, чем и раньше, — прекрасно выживать без твоего участия.
Она прикусывает губу, пытаясь удержаться от слов, готовых сорваться с языка. Теммин всегда был упрям и своеволен, но теперь он полностью неуправляем. Он проталкивается мимо нее, направляясь через потайную дверь обратно в подвал.
— Теммин, подожди…
— Мне нужно вынести свое добро в катакомбы. Спрятать его от Сурата. Рад был увидеться, мам. Можешь идти.
Он шагает к двери, но Норра хватает его за руку. Обернувшись, он видит, что у нее в пальцах, и рот его протестующе раскрывается…
Норра вонзает в шею сына наполовину сломанный шприц, который она похитила у дроида-дознавателя. Поршень даже не нужно нажимать до конца — веки Теммина начинают трепетать, словно крылья бабочки.
Он теряет сознание, и Норра подхватывает его.
— Прости, сынок, — говорит она.
А затем тащит его вверх по лестнице.