– Мужчина! Выходите. – вытягивая гласные, крикнула медсестра, слух которой был перенасыщен количеством поступавшей в него классической музыки.
Не удостоив её удовольствия ещё громче и повелительней выразить своё недовольство, Вячеслав Владимирович быстро удалился из кабинета.
– Последние, к психологу?
– Нет. Сначала обед, потом на «психологическую помощь». И попроси соседей, чтобы рассказали распорядок дня. – посоветовал интерн, разворачиваясь к коридору, ведущему в столовую.
– Я его уже знаю.
– Так даже лучше. Сам сможешь дойти до комнаты?
– Не думаю. – догоняя набиравшего шаг интерна, туго вдыхая, опроверг Вячеслав Владимирович.
– Пора бы уже запомнить. Вам же разрешают ходить по зданию, дак прочитай хотя бы план эвакуации.
– Если поможете его найти.
Через пару поворотов подойдя к столовой, путь от которой до комнаты Вячеслав Владимирович смутно, но запомнил, они сели за стол друг напротив друга, ожидая обеда.
– Я приду за тобой перед последним занятием. – усевшись в удобном положении, насколько позволяла твёрдая деревянная скамья, предупредил интерн.
– А что там за трощены в стенах? – Вячеслав Владимирович показал в коридор.
– Всякие бывают пациенты. Сам подумай, если вы «небуйная», то есть и то, чему противопоставляют.
– Их кто-то царапал?
– Может быть царапал, может быть, пытался удержаться, пока его тащили в камеру, может быть следствие промаха во время драки. Причин много. Возможна любая. – размашисто жестикулируя, объяснил интерн.
Получив ответ на интересовавший Вячеслава Владимировича всё время нахождения в отдалённых коридорах вопрос, оставшиеся до обеда минуты мужчина хотел просидеть молча.
– Это, конечно, нескромно с моей стороны и прошу извинить меня за несоблюдение субординации и правил приличия, но могу задать вам довольно некорректный с моей стороны вопрос? – потакая принципам физика, спросил интерн.
– Конечно. – чувствуя влияние на переосмысление, как ему казалась, поведения мужчины, отозвался Вячеслав Владимирович.
– Что ты чувствовал, когда обрек себя на нахождение здесь, даже на три года? Это всё же большой срок.
– Разочарование… досада из-за недопонимания. – подставив кулак к носу, вдумчиво ответил Вячеслав Владимирович, хотя многие посчитали бы этот вопрос ироничным издевательством.
– Хотел бы ты, чтобы человек, который тебя не понял, испытал то же, что придётся пережить тебе?
– Скорее ни она не поняла меня, а я был непонятным. И это, – Вячеслав Владимирович, поворачивая головой, через рассмотрение столовой, показал, что говорит о госпитале, – следствие моей опрометчивости.
– Если что-то происходит, то с участием не только одного человека. И искать виновного только в одном неразумно, если бы обе стороны смогли найти компромисс, последствия были бы выгодны всем.
– Но иногда одна из сторон не знает контекста событий и делает ложные выводы.
– Как жаль, что умы небездарных людей стараются подравнять в подобных местах.
– И много подобных примеров ты знаешь? – Вячеслав Владимирович придвинулся к интерну.
– Много. Но услышанное тобой предназначалось для моего внутреннего рассуждения, так что постарайся забыть это на ближайшие три года.
– За всю жизнь умственной работы, мой мозг торжествует от такого долгого расслабления. Не беспокойся, твои слова ушли в небытие, как… время, остававшееся до обеда. – посмотрев на часы, завершил сравнение Вячеслав Владимирович.
– У вас продолжается отдых, а сейчас и одна из самых приятных его частей, а мне пара начать работу. – опёршись на две руки, поставленные локтями вверх на стол, сказал интерн.
Оба встали и направились к пункту выдачи. На взятом у окна подносе интерн смог разместить шесть тарелок горячего, когда неопытный Вячеслав Владимирович взгромоздил на свой первое, второе, если считать без аперитива, начиная с супа, и хлеб с чаем. Одновременно закончив сервировку подноса, оба отошли от окошка. Выждав подходящее время, чтобы успеть к тому моменту, как мужчина начнёт заворачивать к столу, интерн попрощался: