— Было страшно? — я услышал, как дрогнул его голос.
— Да. До безумия. Я… я думал, что снова сошёл с ума. Да и сошёл, наверное. Я… я ведь даже дом его спалил, — проговорил тише, будто нас мог кто-то услышать. — Не знаю почему, просто эта мысль появилась и вот я уже там, всё поджигаю и смотрю, как оно горит. Я… это же ненормально, да? Я просто слетел с катушек, и…
— Илья, нет, — Толя взял меня за плечо и крепко стиснул. Его хватка совсем не похожа на прикосновения Якова. — Ты – нормальный. И делал это не просто так, я верю. Просто… тебе нужно было убедиться, что больше ничего… ничего не связывает тебя с ним.
Я снова ревел. От того, что Толя в меня верит, от того, что принимает и не порицает, не смотрит как на безумного и не даёт мне так думать.
— Я же не стану как он?
— Не станешь.
Ему не нужно говорить «обещаю», чтобы я поверил в него. Я просто не мог не верить в него.
— Я помогу тебе, с чем смогу.
Возможно, мне нужен был хотя бы один человек, который скажет нечто искренние. Возможно, только одни слова уже могли помочь мне больше, чем все те действия, которые я предпринимал.
— Ты уже думал… что будешь делать потом? — спросил Толя, когда мы сидели за столом.
— Так, — я вздохнул, — думал, что надо пойти к психологу. Но об этом придётся сказать родителям.
— Не хочешь?
— Не хочу, — я разочарованно улыбнулся. — Всё им объяснять придётся.
— Они могут подумать, что ты?..
— Нет. Навряд ли. Наверное, всё случится наоборот – слёзы, вина, ещё больше «мы поможем тебе». Я думал, это уже закончилось. — Даже сейчас мне придётся на них положиться. — Думал, что теперь сам смогу о себе позаботиться… и смогу им ничего не говорить.
Пусть они и спрашивали время от времени, как я, мы виделись, когда я заходил к ним, но я всегда говорил и показывал только то, что считал нужным.
— Я знаю, они, вроде как, заслуживают моего доверия, сделали достаточно, но я… не могу так просто измениться, особенно по отношению к ним.
— Да, я понимаю, — Толя выглядел сосредоточенным, для него это не была праздная беседа и он весь погрузился в ситуацию, которая для нас не впервой. — По-моему, уже хорошо то, что ты можешь рассчитывать на них. Хотя бы в плане денег.
— Это не цинично?
— Я бы сказал, практично, — улыбнулся Толя.
Несмотря на всё беспокойство по поводу моего состояния, поговорив со мной, он тоже начал расслабляться. Может, дело было в моём доверии к нему. Или в том, что наконец-то стало ясно, что происходит.
— Да, наверное, так, — я разделил картошку на два кусочка. — А ты, — вилку погрузил в один, но оставил на тарелке, — в случае чего, побудешь со мной?
Я снова полагался на Толю. Снова просил его помощи.
— Конечно, — ему это не было в тягость.
— И к психологу?.. сходишь?
Его улыбка становилась более мягкой и открытой.
— Да, — его это даже рассмешило.
— Но, если я буду тебя слишком доставать, ты лучше скажи.
Толя может сказать о таком, но, кажется, что именно мне – нет. Потому что мы такие. Даже Саня и Вера сюда не слишком вписываются, они нам хорошие друзья, но не такие как мы друг другу. В наших отношениях больше доверия, близости и откровенности. Почему-то так сложилось.
Отец Толи оставил нам шампанское, которое ему подарили на работе. Пили из стеклянных стаканов.
— Вера бы убилась, но бокалы бы достала, — заметил со смешком Толя. Я его поддержал.
— Если бы тут был ещё мой подарок, это послужило бы двойным стимулом, — я вовремя вспомнил о немудрённом подарке для каждого. — Я его донесу.
— Ничего, — улыбнулся Толя. — Сегодня было не до этого.
— Да уж, сегодня вообще не до Нового года было.
— Илья, а тебе ещё тяжело… на Новый год?
— Я бы не сказал. Скорее, я сам Новый год перестал воспринимать как праздник. Но мне нравится сидеть с тобой или Саней и Верой, но так мы можем сидеть не только на Новый год. Не столько в нём дело, сколько в компании.
— Да, понимаю.
Для Толи Новый год тоже не был важным праздником. Он мог быть поводом, удобным случаем, но не более.
— Так что спасибо, что позвал меня, — я подставил стакан. Толя не сразу обратил внимание, но, как заметил, чокнулся со мной.
До Нового года оставалось ещё два часа, но у меня на душе было такое воодушевление, словно он уже наступил.
***
Разговор с матерью был неприятным испытанием. Я не стал собирать их вместе с отцом, чтобы облегчить себе задачу – меньше глаз и ушей, меньше реакции. Я рассказал ей о том, что начал вспоминать Якова и что воспоминания эти очень тревожат и беспокоят меня. Этого хватило, чтобы она без лишних вопросов сказала, что найдёт мне специалиста. Я успел добавить, что уже нашёл к кому ходить.
Всё то время, пока я был у Толи, Яков меня не трогал, но стоило вернуться к себе, как вернулся и он. Словно Толя был моим волшебным амулетом, который прогонял злых демонов.
Его покровительство спасало меня.
На первом сеансе я не хотел сходу показаться сумасшедшим, но пришлось с самого начала рассказать о том, что конкретно со мной происходит и почему. Девушка, на удивление, спокойно выслушала, задавала только уточняющие вопросы и искренне мне сопереживала. Я был ошеломлён. Ожидал, что она на меня косо посмотрит. Но, когда под конец сеанса она сказала, что мне следует обратиться к психиатру за медикаментозной поддержкой, я подумал, что официально стал психом. Она разъяснила этот момент: психиатр только выпишет подходящие моей ситуации лекарства, чтобы стабилизировать состояние, а она продолжит работу со мной.
Второй раз рассказывать полную историю, хоть и в краткой форме, мне не понравилось ещё больше, чем в первый. Снова думал, что за больного примут, но мне выписали только транквилизаторы для понижения тревоги. Ещё было не до конца ясно: то, что я вижу и слышу, – галлюцинации или иллюзии? Оба варианта меня не устраивали.
Я бы предпочёл вообще ничего не видеть и не слышать.
— Тебе стало легче? — спросил Толя.
— Даже не понимаю. Кажется, от транквилизатора я стал менее восприимчивым. Вроде бы чувствую, но это не так волнует, как раньше.
— Ни рыба ни мясо.
— Вот именно! Мне, конечно, нравится, что я не такой тревожный и не загоняюсь, но мне не нравится, что он… здесь.
— Сейчас?
— Нет, сейчас его как раз нет. — И слава богу. — «Здесь» в общем смысле. Он просто есть, пока что. К сожалению, — выдохнул я.
— Надеюсь, его скоро не станет.
— Да. Во второй раз.
И во второй раз мне придётся его убить. В своём сознании, в своих воспоминаниях. Но пока Толя со мной, я пребывал в оазисе умиротворения и радости и не вспоминал о Якове. Меня отрезало от него так, как это сделали прошедшие года. Я мог дышать так, как делал это обычно, – не задумываясь о вдохах и выдохах. Не чувствовал резкого перепада температур, не мёрз беспричинно и не парился, ниоткуда не задувало. Я мог улыбаться и смеяться, и сторонние мысли не трогали.
Спустя время меня даже не трогало, что родители остались далёкими, пусть и немного ближе, чем прежде, людьми, что у них были другие семьи и другие жизни. Конечно, новость о том, что мать беременна на какой-то момент меня подкосила, но я прилично быстро оправился.
Теперь я с большим доверием осознавал, к кому могу обратиться за помощью, кто может стать на время опорой и чьи слова успокоят меня.