Лишь на мгновение Фрейр потерял контроль над собой, позволив девушке увидеть боль и страдания в своем взгляде. Затем, вернув свое самообладание, юноша глухо проговорил:
— Я думаю, это прекрасная партия для госпожи Корделии.
— Не сомневайся, — невинно улыбнулась девушка.
Еще немного поговорив, Хэгги и Фрейр разошлись, так и не заметив, что за ними пристально наблюдали. Выйдя вечером на балкон, Локи увидел, как принцесса мило о чем-то беседует с послом своего мира. Юноша не понимал того, что произошло с ним в тот момент. Раздраженно сжав руки в кулаки, он неотрывно смотрел на воркующую парочку, буквально просверливая их взглядом. Первым пришедшим на ум царевичу желанием было незамедлительно выслать Фрейра и из Асгарда, подальше от его глаз, и от глаз Хэгги, однако, немного успокоившись, юноша придумал кое-что другое…
Приняв ванну, обернувшись полотенцем и распустив по плечам длинные влажные волосы, Хэгги вернулась в свою спальню. Вскрикнув от неожиданности при виде Локи, вальяжно рассевшегося в ее кресле, девушка инстинктивно попятилась назад, однако через несколько мгновений смогла взять себя в руки.
— Какая честь! — хмыкнула она, складывая руки на груди. — Чем обязана?
— Я же тебя предупреждал… — недобро сверкнув глазами, тихо проговорил юноша. — Я не потерплю твоих козней в моем дворце.
— А где ты увидел козни? — невинно захлопав глазками, поинтересовалась Хэгги. — Я всего лишь встретилась с послом своего мира.
— Опасную игру ты затеяла… — прищурился Локи, резко вставая и в два шага сокращая расстояние между ними. Попятившись, девушка уперлась спиной в прохладную стену.
— Что ты… — возмутилась было она, но юноша не дал ей договорить, впившись в ее губы поцелуем.
Однако в этот раз Хэгги не желала так легко сдаваться. Оттолкнув царевича, она гневно воззрилась на него.
— Ты получил все в этом дворце, — твердо проговорила она. — Но, пожалуйста, не думай, что только лишь взойдя на трон, ты получил власть надо мной.
— Вот как… — усмехнулся Локи, легко проводя пальцем по оголенной ключице девушки. — Интересная мысль.
Царевич удалился, в последний раз смерив принцессу насмешливым взглядом. Едва за ним закрылась дверь, Хэгги облегченно выдохнула и, закрыв глаза, со стоном упала на кровать. Множество чувств боролись в ней сейчас в этот момент, однако каких именно, девушка не представляла…
Пролежав полночи без сна, принцесса вышла на террасу, желая насладиться прохладой ночного воздуха. Около часа простояв на балконе, наблюдая за красотами звездного неба, Хэгги с удивлением увидела, как активировался Радужный мост. Она понимала, что это, скорее всего, недобрый знак, а потому, поспешно накинув на себя длинный шелковый халат, что было сил рванула в чертог Локи. Охрана не хотела пропускать ее, однако для таких случаев в арсенале девушки было припасено несколько действенных заклинаний.
Войдя в покои правителя Асгарда, Хэгги поняла, что ее опасения не были напрасны. Локи не спал, однако он точно не мог активировать Бифрест, а остальным, насколько было известно принцессе, это было запрещено.
— Соскучилась? — не поднимая головы от изучения каких-то бумаг, хмыкнул Локи.
— Бифрест активирован, — закатив глаза, отозвалась Хэгги.
— Что?! — ошеломленно переспросил юноша, резко вставая.
Хотя мысли девушки и были заняты несанкционированным использованием моста, она не могла не отметить, как по-домашнему сейчас выглядел всегда такой элегантный царевич. Вместо Асгардского доспеха на нем была простая белая рубаха, заправленная в полотняные штаны, а иссиня-черные волосыв беспорядке рассыпались по плечам. Однако, услышав столь неприятное известие, Локи мгновенно принял привычный облик и, приказав ей возвращаться в комнату, решительно покинул чертог.
Закатив глаза, принцесса вернулась к себе. Сон не шел, поэтому она просто сидела на балконе, напряженно вглядываясь вдаль. Девушке ужасно хотелось быть сейчас в тронном зале и знать, что вообще происходит, однако она понимала, что в семейные дела Локи ее не пустит, а потому с трудом уговаривала себя остаться в комнате. Постепенно девушка задремала, укутавшись в теплый вязаный плед…
Оглушительный взрыв разбудил ее, заставив испуганно вскочить на ноги. Растерянно взглянув на то, что осталось от Бифреста, принцесса судорожно вздохнула. Некогда впечатляющий радужный мост представлял теперь жалкое зрелище, однако поразило ее не это. На самом краю разбитого моста отчетливо виднелись фигуры Одина и Тора, смотрящих куда-то в бездну.
— Господи… — убито выдохнула Хэгги, приблизительно понимая, что произошло. — Локи…
Гордо выпрямив спину, Хэдвиг Альм, равнодушно смотря прямо перед собой, вошла в тронный зал Одина. Формально, это был суд, хотя Всеотец называл это просто «выяснением обстоятельств, приведших к неправомерным действиям царевича Локи».
— Несколько дней назад младший принц Асгарда — Локи, отправил на землю Разрушителя с целью уничтожить своего старшего брата. А также впустил в замок Лафея — повелителя ледяных великанов. И все это время ты, Хэдвиг, была его главным помощником… Так поделись же с нами тем, чего мы не знаем! — сурово взглянув на девушку, проговорил Один.
— Мой царь, — твердо произнесла Хэгги. — Я всего лишь выполняла волю моего повелителя! Мне неизвестны причины, по которым он сделал меня своей советницей, однако я не участвовала ни в каких делах, кроме как в политических.
— Вот как? — переспросил Всеотец. — Тогда почему же Леди Сиф рассказала, что ты выступила против возвращения Тора в Асгард в то время, когда мы все в нем нуждались?
— Я всего лишь выполняла указы моего царя, — повторила принцесса. — Тор был изгнан тобой, Всеотец. И царевич Локи был против его возвращения. Я не могла идти против воли двух повелителей.
Сиф, стоящая рядом с троном, смерила девушку презрительным взглядом. Эта ситуация ясно дала ей понять о том, кто такая Хэдвиг Альм на самом деле. Только вот Тор все еще смотрел на девушку обожающим взглядом, и это еще больше раздражало воительницу.
========== Часть 2.1 ==========
Выйдя из тронного зала, раздосадованная и ужасно уставшая девушка направилась к себе в комнату, намереваясь немного поспать. Хэгги прекрасно понимала, что-то, что она до сих пор не понесла никакого наказания, явно показатель какого-то изощренного плана Одина. Ведь не мог обычный суд продлиться целых шесть часов! И все это время загнанную в угол принцессу закидывали самыми разными вопросами, желая поймать ее на лжи. Однако Хэгги всегда умела выкручиваться и, словно заведенная, отвечала заранее заготовленными и продуманными до мелочей фразами. Вообще-то, она не сомневалась, что Всеотец оправдает ее. Накажет, да. Но не арестует. Ведь, по сути, в бытность советником она ничего не сделала! Ну, или не оставила улик… Неважно. Главное, что ничего, кроме слов друзей Тора, против нее не было.
— Ну, как все прошло? — участливо поинтересовалась у Хэгги Сигюн.
— Нормально, — угрюмо отозвалась она.
После недавних событий принцесса старалась избегать свиты Тора, а самое главное — Сигюн. Хэгги просто не могла поверить в то, что на свете существуют настолько всепрощающие люди! За те несколько дней, что младший царевич находился на троне, Хэдвиг практически не видела девушку, чему была несказанно рада. При всей своей нерешительности и робости, Сигюн умела видеть и чувствовать то, чего не замечали другие. Например она всегда знала, когда кому-то было плохо, кто-то страдал или просто находился на перепутье. И именно поэтому принцесса не хотела ее видеть. Девушка просто не могла позволить, чтобы кто-то мог узнать, что творилось у нее на душе.
— Скучаешь по нему? — мягко спросила Сигюн, с трудом сдерживая слезы при упоминании Локи.
На самом деле богине верности было невыносимо вспоминать столь любимого ею царевича, однако она чувствовала терзания, рвущие душу подруги, и не могла не попытаться помочь ей. А для этого девушке нужно было выговориться…
— По кому? — прекрасно понимая, о ком именно речь, равнодушно переспросила Хэгги.
Девушка знала, как больно Сигюн будет произнести имя принца. И эта боль подпитывала ее, помогая держаться и не падать духом, попав в опалу в чужом холодном замке. И потеряв его. Нет, она никогда не упивалась чужими страданиями. Иногда принцесса даже помогала тем, кто этого по-настоящему заслуживал, вот только сейчас ей просто необходимо было на ком-то выместить злость и боль, скопившиеся в ее душе.