— Давай завезём леди, — предложил я. — Потом вернёмся и доснимаем.
Рос, кивнув, развернулся, и мы заскользили вниз, над смешными округлыми вершинами гор в долину Тарге.
В горах особенной скорости не наберёшь и, от нечего делать, я нашёл внутри себя этот самый маятник. Стал учиться раскачивать вперед-назад, как показала мне во время спора с Абио Дарайя.
Сидел я в кресле второго пилота, но бездельничал, Росу помощь была не нужна.
И вдруг он меня окликнул, выбивая из того странного состояния, где я пытался раскачать, по сути, часть самого себя.
— Капитан, что-то у меня указатель скорости врёт. По приемнику давления и зондам — двести сорок идём, а по указателю — триста. На профилактику надо ставить шлюпку.
— Это он маятник качает, — тихо сказала Дарайя. — Горизонтальный маятник ускоряет движение за счёт субъективации времени. В одной из точек отсчета вы начинаете двигаться быстрее.
— Да, ерунда, — не подумав буркнул Рос и прикусил язык. Спорщиков Дарайя укрощала быстро.
— Прекрати баловаться, мальчик, — сказала она мне. — Скорость и упадёт.
— Да я уже…
Шкала указателя издевалась над нами. Руки Роса неподвижно лежали на пульте, но скорость, судя по прибору, падала сама по себе, пока не дошла до заявленных двести сорока.
Мы переглянулись: совпадение, может?
Я плавно потянул внутренний маятник назад и цифры на приборе прыгнули.
— Ты… это, — сказал Рос. — Потише.
Но ведь не может такого быть!
— Прибор пусть проверят, как прилетим, — приказал я.
Хотя уже понимал: указатель исправен, это у меня дефективность всё нарастает. Уже приборами фиксируется. Доигрался.
Тайэ, Цитадель
Чтобы покататься на лыжах, мы взяли холду и полетели к океану. Возле цитадели было слишком много скальных выходов, да и местность повышалась в сторону гор — упреешь, а не покатаешься.
Холда — медленная бочкообразная машина, больше всего похожая на транспорт для естественных сыпучих грузов. Даже рассаживаться в ней полагалось не как попало, а симметрично, чтобы не перегрузить.
Пока летели — казалось тепло, высадились, и холодный воздух ежом полез в лёгкие.
Энрихе включил электромагнитный экран, сразу отделивший его от морозных иголочек. Спутники защитили лица масками, а Игор — вообще довольствовался бородой.
И скоро иннеркрайт понял причину. При быстром движении электромагнитный экран не справлялся с воздухообменом. Пришлось добавить мощности, но кривая расхода батареи сразу разъяснила ему, почему здесь пользуются более экономичными масками.
«Батарея в таком режиме долго не проработает, а сядет — конец всему и мы с тобой чужие», — подумал он весело, силясь догнать спутников, убежавших по глади замерзшего океана на полкилометра вперед.
Энрихе не привык к бегу на лыжах, да и последние события здорово ослабили организм. Пришлось подключить волю, чтобы не опозориться.
Наконец остановились передохнуть, потные, запыхавшиеся, с заиндевевшими лицами.
Игор предложил посмотреть на морского зверя и убежал проверить, вышли ли коэ и агуа к кромке воды на места привычной лёжки. Остальным же он посоветовал покататься пока неспешно, чтобы остыть.
И они покатились. Двинулись потихоньку в сторону незамерзающей реки в океане, где теплое течение держало чистой полоску воды. На ходу балагурили. При небольшой скорости и Энрихе стало комфортно и весело.
И тут Радо заметил чудесный ледяной холм, сияющий и искрящийся на солнце.
Как водится, стали снимать, потом кто-то предложил двоим залезть наверх и скатиться, а третьему снять голо.
Энрихе остался снимать, что-то противилось в нём этой затее. Может, предчувствие или не хотелось ломать красоту ради глупой забавы…
Разобраться во внутренних противоречиях он не успел, потому что «холм» вдруг поднялся на задние лапы и утробно рявкнул, являя солнцу мощные кинжальные клыки.
Маленькие стеклистые глазки и подходящие для охоты на морского зверя когти дорисовали образ. Это был вашуг.
Зверь оказался молодым и глупым — на солнышке его разморило, и людей он сразу не учуял. Только шум под самым носом разбудил доростка, обалдевшего от такой букашечной наглости.
Показался он «букашкам» со страху едва ли не больше транспорта на котором они прилетели. Люди замерли в ужасе, просто ступор какой-то напал, хотя зверь ещё не пустил в ход своё пси-коварство.