— Чьей кровью?
— Его собственной. С ножа.
— Мракобесие какое-то… — Генерал Дайего Абэлис передёрнул плечами, но бутылку принёс и в стакан чего надо налил.
— Теперь держи его: дёрнется не к месту, а нож острый.
— Может, позвать кого?
— Лучше без лишних глаз. Не бойся, удержишь.
Энрихе вскрикнул, и по его телу прошла судорога. Но той, сумасшедшей звериной силы в нём уже действительно не было.
— Всё, — сказал Колин, вытирая окровавленные руки о вышитое полотенце. — А ты боялся. Сейчас очнётся и полетим. Спасибо, что помог. И… — Он оглянулся на Дарайю. — Проводящую нужно отвезти на Кьясну.
— Я бы ещё погостила на этом удивительном корабле, — улыбнулась эйнитка, превращаясь из статуи в женщину. — Должен же кто-то вас ждать.
— Это может быть опасно для тебя, — нахмурился Колин.
— А может быть и не опасно. И в таком случае вам трудно будет обойтись без меня, — она расправила юбки и улыбнулась. — После.
— Лучше бы не рисковать, — покачал головой лендслер. — И без того рискуем без меры.
— Как знаешь, Носящий зверя, — Дарайя встала. — Я передам Айяне, что ты помнишь. И думаешь о ней. Да и мальчишку вашего заберём, если что. Взяли бы и этого, — Она кивнула на безвольное тело в кресле. — Но отец не отдаст. Вот тут уже ни при каком раскладе, как у вас говорят. Торопись, лендслер. Паутина неспокойна. Если ты не полетишь…
— Я знаю, — нахмурился Колин.
— Тогда — удачи тебе. Хотя вряд ли в этом мире есть слепоглухонемая удача.
Эйнитка тенью выскользнула из каюты. Лендслер тоже поднялся, наклонился к иннеркрайту, похлопал его по щекам, приводя в чувство.
Комкрыла, генерал Абэлис, окинул тоскливым взглядом дефлорированную капитанскую и поднял с пола испачканное кровью полотенце.
— Знаешь, почему я выбрал когда-то Армаду? — спросил он то ли соседнюю стену, то ли пульт. — Я хотел более простой жизни. Безо всей этой мистики, которой забиты мозги в Сороднениях. Мне казалось, что хоть где-то можно жить сообразно законам человеческой мысли, а не биться в невидимых сетях причинных нитей. Как я ошибался.
— Тебе уже перевалило за сто, не пора ли наплевать на утраченные иллюзии? — повёл плечами Колин. — Мир таков, каков он есть. И полагать, что люди определяют его законы, может только щенок, которому хозяин впервые налил в миску молока и тычет туда мордой. Ты не слепой и не глухой, это заметил ещё Адам.
Дайего вздохнул. Меньше всего он сейчас был похож на умудрённого опытом столетнего капитана.
* * *
Уже в шлюпке Энрихе ощутил вдруг холод и сосущее одиночество. Но и силы постепенно возвращались к нему.
Зверь не ушёл, он всего лишь дремал: мышцы наливались энергией по первому зову. Но что-то родное душе удалилось, и иннеркрайт начал тосковать по утраченной части самого себя.
Энрихе стало зябко, и лендслер накинул ему на плечи куртку.
Куртка пахла чужим телом, хранила чужое тепло. Иннеркрайт пригрелся, начал дремать. Ему снилось то, что было явью совсем недавно. То, что было с ним в капитанской каюте «Гойи».
Внутренним зрением Энрихе видел там совершенно иное, чем внешним.
Он видел, как горы вырастали на лезвии тайянского клинка, и солнце садилось сквозь солнечное сплетение.
Стороннему наблюдателю происходящее показалось бы весьма обыденным и банальным. Располосовали ладонь, провели по губам…
Этой обыденностью и отличается настоящий обряд от дешевого спектакля.
Над Тэррой
Из отчёта импл-капитана Пайела
Скорость после выхода из прокола была такой, что мимо Тэрры «Персефону» протащило.
Потому, переполяризовавшись, читай, развернувшись, мы и успели засечь самое начало сражения. Когда корабль-брандер отстрелил своё массивное «пузо», и один из сторожевых кораблей Содружества обратился в плазму.
Дальше я не знаю, что было на орбите. Мы стремительно гасили скорость и неслись к планете, чтобы выпасть на неё рассветным дождём из тяжёлых и лёгких шлюпок. За нами с минимальным запаздыванием шёл «Критик», обеспечивающий и шумовое прикрытие, и огневую поддержку.
Остальные корабли, расправившись с тяжёлыми сторожевыми судами, веером охватывали спутниковую оборону планеты.
«Персефона» выскочила на линию поражения первая, прямо из-за солнца, когда радары ослепли на один долгий миг. А через секунду компьютерам спутниковой обороны было уже проблематично считать, сколько маленьких пчёл движется к Тэрре, потому что защитный пояс был атакован кораблями крыла.